Протесты

Тридцать лет назад противники перемен наступили на все грабли, на которые только могли. Но самой большой их ошибкой было то, что они не попытались опереться на народ, хотевший свободы, но не хотевший развала страны; вместо этого они сделали ставку на силовые структуры, а от народа потребовали соблюдение спокойствия. Трудно было найти более верный способ в то время настроить против себя народ, чем сказать ему: "Лежи спокойно, мы всё сделаем сами!" В итоге народ восстал, а армия оказалась не  готова воевать с народом, во всяком случае за пресловутое ГКЧП. Организаторы недоворота были арестованы, а народ уже в полной мере почувствовал, что он - творец истории, что он может сделать все, что хочет. Но... он не знал, что ему делать, он смутно представлял, чего он хочет, хорошо понимая только, чего он не хочет. "Мы ждём перемен!" - пели люди, но каких перемен они ждут, они сами не могли толком объяснить. И вместо того, чтобы строить новое общество,они отдали власть Ельцину, который был порождением прежней системы, но на которого вся оппозиция тогда молилась, как сейчас на Навального; редко кто решался спросить, а не будет ли Ельцин таким же как ГКЧП или даже хуже. В результате вместо победы народа получилась победа Ельцина. Через два года победитель уже громил Руцкого с Хасбулатовым, бывшими в августе 1991 его ближайшими сподвижниками. Те, надо сказать, были не лучше, но ополчился на них Ельцин не за это - он просто дрался за единоличную власть.

Выступлений Тимановской не видел, но скажу. Спорт сейчас - дело политическое, международные спортивные соревнования, тем более, олимпийские во многом заменяют государствам войну. С той, разумеется, разницей, что они не влекут за собой аннексий и контрибуций, однако меряние результатами происходит. И победа на олимпиаде заменяет победу в сражении - граждане победившей страны забывают социальные противоречия, радуясь всеобщей победе, от которой, честно говоря, большинству из них ни черта не прибудет.

Франко-португальский историк, Шарль Рив, пишет о Красном мае - революционных событиях во Франции в 1968 году. Красный май - это не только студенческий протест, но и забастовка 10 миллионов рабочих, включавшая захваты сотен промышленных предприятий. Эти два потока - студенческий и рабочий - по мнению Рива были тесно взаимосвязаны. Но наиболее принципиально здесь то, что классовое рабочее движение далеко вышло за рамки, предписанные профсоюзами и различными крупными официальными социалистическими и коммунистической партиями...

Если борьба с ковидом сегодня выполняет функции мировой войны (консолидация всех слоёв общества, повод для расправы с инакомыслящими и смутьянами, уничтожение избыточного продукта), то протесты и бунты против антиковидных мер - аналог антивоенных бунтов. Причём, если в Первую Мировую революционеры выдвигали лозунг поражения всех воюющих сторон, то сейчас его и выдвигать не надо - победа в этой войне просто невозможна.

По всему Ирану проходит крупнейшая массовая забастовка за последние 30 лет. Забастовка охватила, прежде всего, ряд предприятий нефтяной промышленности. Это самоорганизующееся движение рабочих и оно организовано через собрания. Новая волна борьбы вовлекает больше рабочих в одно движение ассамблей (собраний с правом решающего голоса), чем массовая забастовка, которая в августе прошлого года охватила иранский нефтехимический сектор, сталелитейные заводы и электростанции. Организованные через группы Telegram, рабочие, как правило, с самого начала централизовали борьбу, организовываясь в общие сельские и городские собрания, а затем в собрания между населенными пунктами.

По Ирану движется мощная волна забастовок. Эти выступления, вызванные тяжелой ситуацией в экономике и плохим положением трудящегося населения, то вспыхивают, то гаснут. Инфляция составляет 45%. Такой рост цен особенно больно бьет по социально слабым группам. Около половины иранцев живут ниже черты бедности. На сей раз забастовки затронули нефтяную промышленность. А сбои в ее работе могут сказаться на всей экономике Ирана и сыграть роль снежного кома.

9 июня власти объявили о скачке заболеваемости ковидом, вслед за чем случилась ожидаемая вспышка очередного административного психоза. Сначала в Москве было объявлено об усилении контроля над осточертевшим многим "масочно-перчаточным" режимом. 12 июня, в "день независимости России", мэр Москвы объявил "нерабочие дни", которые позже были продлены до 29 июня.