«Паутина памяти»: милиция и КГБ в исторической политике в Беларуси

Вам, нам за прошлое наших спецслужб, чекистов стыдиться незачем. Нет никакой причины
А. Лукашенко

Основным направлением исторической политики в Беларуси во времена правления Александра Лукашенко являлась поддержка и культивирование памяти о Великой Отечественной войне (ВОВ). В течение последних 10–15 лет всё более активно даёт о себе знать новая тенденция властей в области исторической политики, которая основывается на построении героического образа спецслужб и милиции в истории беларусского государства. Данная тенденция характеризуется неагрессивной, но в тоже время разнообразной палитрой коммеморативных (памятных) процедур по всей стране, нацеленных на создание мифа репрессивных органов.

Вступление

4 марта 2017 г. в Минске первый раз в истории независимой Беларуси по случаю 100-летия МВД прошёл торжественный парад органов внутренних дел, в котором принял участие глава государства. В конце того же года в стране отметили также 100-летие КГБ, а 15 декабря с официальной речью перед чекистами выступил президент Республики Беларусь (далее РБ). В своём послании Александр Лукашенко, подчёркивая роль и значение данных структур в истории беларусского государства, всё же заметил, что независимо от своего патриотизма и бескорыстия чекисты работают, не рассчитывая на публичное признание. Эти незначительные с первого взгляда факты свидетельствуют об определённом векторе исторической политики и вписываются в ряд коммеморативных мероприятий, которые в последние годы проводят беларусские власти.

Целью статьи является анализ современной исторической политики РБ в отношении спецслужб (КГБ, НКВД) и милиции. Данные структуры можно рассматривать как родственные не только в связи с родом деятельности, но и в связи с совместной историей (до 1954 г. КГБ как преемник ЧК, НКВД и МГБ формально являлся частью МВД). В статье представлены разнообразные элементы политики памяти по отношению к указанным госорганам, как и отношение беларусского общества к формам памяти о чекистах и милиционерах. Кроме того, обращено внимание на государственные тенденции коммеморативных практик, связанных с различными аспектами исторической политики (музеи, памятники, улицы, даты, высказывания сотрудников силовых структур). Большинство информации было почерпнуто из открытых источников – официальных сайтов МВД и КГБ, а также аналитическо-информационных порталов, методологических и исторических исследований, связанных с заявленной темой. В статье предпринята попытка выделить характерные черты исторической политики в отношении спецслужб, а также ответить на вопрос: какое место в исторической памяти жителей Беларуси занимают вышеуказанные органы? Следует уточнить, что исследование касается не истории органов МВД и КГБ, а восприятия и транслирования беларусскими властями традиции этих противоречивых органов. Также данная работа не посвящена памяти жертв репрессий, в последнее время довольно частой среди исследователей темы. С большой вероятностью данный обзор является первой попыткой анализа образа спецслужб в современной исторической политике в Беларуси.

Историческая политика или, по-другому, политика памяти имеет множество определений. Не входя в терминологические дискуссии в представленной статье данные термины использованы как синонимы. Согласно дефиниции, предложенной немецкими историками, историческая политика основывается на «сознательном поддержании памяти о конкретных событиях, процессах и исторических личностях c политическими намерениями и в политических целях». Другими словами, данный вид политики является комплексом действий политической власти, который базируется на субъективно подобранной информации о прошлом и служащий удержанию этой же власти. Можно согласиться с известным социологом из Великобритании Полом Коннертоном, пишущим, что «несомненным является то, что контроль над памятью общества в значительной степени обуславливает иерархию власти».

Политика памяти проводится в каждом государстве, отличаясь лишь уровнем интенсивности, формой и масштабами. Немецкий исследователь Эдгар Фольфрум создателями исторической политики считает политиков, журналистов, интеллектуалов и учёных, называя их элитами, формирующими общественное мнение. Основными среди них являются политические элиты. Формально независимой Республикой Беларусь с 1994 г. управляет А. Лукашенко. Не сосредотачиваясь на характере государственной системы, которая создаётся уже четверть века, весьма упрощая терминологию, можно констатировать факт, что современный строй Беларуси является авторитарным. По причине того, что трудно говорить о наличии таковых элит в Беларуси, где вся политическая жизнь вращается вокруг персоны президента, можно предполагать, что основным идейным вдохновителем и принимающим решения в общей исторической политике является именно Лукашенко. Кроме того, любопытен факт, что по образованию президент является историком (и экономистом). Не пытаясь входить в оценку его знаний и компетенций в области истории, можно лишь подчеркнуть, что общее понятие об истории у Лукашенко имеется.

Несмотря на долголетние попытки конструирования в стране государственной идеологии (от учебников и лекций в ВУЗах до идеологического госаппарата), Минск так и не создал крепкой и однородной идеологии. Этот факт констатирует и сам президент. Хотя идеологи и придают большое значение истории, всё же трудно говорить о продуманном и эффективном влиянии идеологии на историческую политику по отношению к спецслужбам. Разумеется, идеология влияет на создание (деформацию?) сознания беларусов, но её многовекторность в поисках беларусской идентичности всё ещё находится в шатком состоянии. В любом случае, существует вероятность того, что в ближайшие годы «паутина памяти» тесно переплетётся с идеологией на государственном уровне.

Основным утверждением статьи является тезис о том, что не имея массового, продуманного и чёткого видения исторической политики, власти РБ во главе с президентом всё активнее ищут опоры в структурах, благодаря которым власть удерживается уже более четверти века. В последние годы в Беларуси политика памяти всё чаще обращается к истории правоохранительных органов, а коммеморативная тактика беларусских властей в этой сфере сводится к созданию символической «сетки» мест памяти милиции и спецслужб. Проводимая государством политика памяти, которая открыто наделяет спецслужбы сакральным смыслом, в некотором роде оправдывает множественные примеры безнаказанности властей и правоохранительных органов. Труизмом является утверждение, что на постсоветском пространстве Беларусь – вернейшая преемница СССР. Можно заметить, что сакрализация Великой Отечественной войны начинает пересекаться и даже генерировать новую тенденцию в политике памяти – активное увековечивание органов государственной безопасности и правопорядка. В отличие от ВОВ эти органы не являются настолько популярным и универсальным символом. Среди беларусов нет консенсуса в отношении к КГБ и МВД, что в свою очередь и вынуждает власть использовать определённую коммеморативную тактику. Эта на первый взгляд невидимая, но в тоже время всё более густая «паутина памяти» спецслужб, вьющаяся из праздников и памятных дат, торжеств и парадов, документальных и художественных фильмов и сериалов, книг и медалей, тематических билбордов, восхвалений на официальном уровне их исторического значения в развитии беларусской государственности и удержания в ней безопасности, этого важного столпа в риторике Лукашенко. Особое место в «паутине» занимает открытие новых памятников.

В то же время, если присмотреться ко всем практикам власти в данной области, можно заметить искусственность «паутины», а также её противоречивость. Ярчайшим примером может послужить открытие памятника царскому городовому в центре Минска в 2015 г., о котором пойдёт речь ниже. Во времена БССР о таком памятнике (символе царского режима) нельзя было даже и подумать, однако в современной Беларуси он прекрасно отображает логику властей. Конструируя память о самых важных для сохранения преемственности государства символах, власти тем самым выходят за рамки советского времени. Можно предположить, что такой подход связан с всё более динамичным направлением властей в сторону укоренения памяти о постоянной борьбе с «внутренним врагом», которую ведут спецслужбы независимо от общественно-политического строя в стране. Уже четверть века жителям Беларуси постоянно твердят, что от внешних врагов страну спасли Советская армия и партизаны (культ ВОВ). Правоохранительные органы и спецслужбы, не имея на своём счету столь ощутимых и повсеместно известных «достижений», не удостаивались до последнего времени такого почтения, которое можно было бы сопоставить с армией. Возможно, именно сегодня мы являемся свидетелями попытки создания нового символа – государство, используя инструменты исторической политики, плетёт символические «ловчие сети» спецслужб и милиции. Попытки властей в этой плоскости можно охарактеризовать не столько агрессивными, сколько интенсивными и решительными.

Советское наследие

Огромное значение наследия СССР в современной Беларуси можно наблюдать в различных областях, в том числе в исторической политике. До сегодняшнего времени одна из наиболее противоречивых проблем заключается в отсутствии переосмысления советского прошлого. Прежде всего следует обратить внимание на то, что, например, в отличие от Польши и Украины, в Беларуси не имела места политика декоммунизации. Так, в начале 90-х гг. прошлого века со стороны властей молодой республики были предприняты некоторые попытки десоветизации городского пространства. Например, было начато переименование улиц. Однако данный процесс был остановлен после прихода к власти Лукашенко, а все изменения, произведённые в этой сфере, остались на косметическом уровне. Таким образом, беларусов обошёл и «ленинопад», и ликвидация советских государственных праздников. Весьма важным является факт, что в Беларуси, как единственной стране на постсоветском пространстве, не была произведена «реформа» КГБ. Данная структура не только сохранила своё название, но также и кадры (например, главой КГБ РБ остался Эдуард Ширковский). Будучи номинально органом независимого государства, беларусский КГБ, а также высшее командование войск на персонально-логистическом и идеологическом уровне долгое время оставались (остаются?) под влиянием Кремля. Не только место рождения, образования и работы, но и коммерческие интересы высокопоставленных чекистов и милиционеров часто связаны с Россией. Влияние Москвы, в том числе российских спецслужб, несомненно являются препятствием в проведении потенциальных изменений в беларусском обществе. Некоторые исследователи рассматривают историческую политику во внутреннем и внешнем аспектах. Мемориализация спецслужб и отсутствие осуждения на государственном уровне сталинских репрессий можно рассматривать именно как внешний аспект политики памяти в РБ. Об этом говорит постоянное желание властей РБ укреплять отношений с Россией, роль ФСБ в которой общеизвестна.

Другой преградой в переосмыслении неоднозначного периода СССР является вопрос архивов. Прежде всего, проблемы с доступом к архивам чекистов есть у историков (в отличие от Украины, где с 2016 г. архивы стали доступны). В РБ доступ к выборочным материалам имеют лишь некоторые приближённые к власти исследователи. Открытие архивов несомненно пролило бы много света на сущность данных органов и помогло бы лучше оценить их роль в истории Беларуси. Сегодня такие действия невыгодны властям и, предположительно, в ближайшее время не стоит надеяться на изменения в этой области.

С архивами связан один из основных символов беларусов – память о жертвах сталинских репрессий и прежде всего урочища в Куропатах, где по разным подсчётам захоронено от нескольких до несколько сот тысяч людей. Начатая публикацией Зенона Позняка (лидер беларусских националистов, находящийся долгие годы в политической эмиграции) и инженера Евгения Шмыгалёва в далёком 1988 г. борьба за восстановление правды и увековечивание памяти о покоящихся там людях не завершена и по сей день. Знаковым событием стал «круглый стол», посвящённый вопросу мемориализации Куропат, который организовала основная государственная газета «СБ. Беларусь сегодня». Среди присутствующих на мероприятии можно отметить: замглавы КГБ генерал-майора Игоря Сергеенко, бывшего главного редактора газеты Павла Якубовича и поддерживающих власть историков. Единственным оппонентом был Игорь Кузнецов, исследователь, долгие годы занимающийся проблемой сталинских репрессий в Беларуси. Все они согласились, что в Куропатах нужно открыть общенациональный «Мемориал памяти и скорби», способный сплотить беларусов. Несмотря на свои декларации, власти в данном конфликте стараются держаться «сбоку», не имея возможности ни открыто опровергнуть сталинские репрессии, ни также разрешить открытие мемориала, что дискредитировало бы все другие её инициативы в память о спеслужбах. Справедливости ради стоит заметить, что в ноябре 2018 г. всё таки был установлен памятный знак. Ранее президент заявил, что весьма характерно: «Я поручил создать аккуратный, не гигантский, не Брестскую крепость, мемориал». В итоге на выполненной из ржавого метала каплице в виде 4 столбов и колокола высечена надпись: «Жертвам политических репрессий 30−40-х годов ХХ века», но нет ни слова о том, кто проводил эти репрессии. Несмотря на то, что Куропаты символизируют борьбу за память о жертвах, урочище, несомненно, является частью более широкого политического противостояния. Несмотря на установку символического памятного знака, начиная с весны 2018 г., на предместьях Минска имеет место новая волна борьбы за память. 4 апреля общественный резонанс вызвал демонтаж властями 70 памятных крестов, установленных активистами в урочище, а также стройка ресторана, проходящая на расстоянии 50 метров от мест захоронения. Ответом стала общественная инициатива, которая путём петиций, информационных акций, а также постоянных дежурств в урочище добивается переноса ресторана в другое место. Исход этого противостояния может повлиять на конкретные действия как общественности, так и властей в отношении исполнителей репрессий – милиции и спецслужб.

Следует также помнить о том, что в Беларуси, в отличие от польского и украинского Институтов национальной памяти, российского Мемориала или Сахаровского центра, а также других инициатив, нет аналогичных учреждений. На тему создания такого института несколько раз высказывался историк Игорь Марзалюк, депутат Палаты представителей Национального собрания РБ. На данный момент все планы по его созданию сводятся исключительно к сфере спекуляций. Уместным кажется вопрос: допустят ли к работе в таком учреждении независимых историков?

Хотя в Беларуси и существуют низовые инициативы, но они маргинализованны и не имеют достаточных ресурсов, чтобы достучаться до более широкого круга беларусов. Например, в ноябре 2017 г. в Минске при поддержке польской стороны прошла первая за 19 лет по данной проблематике научная конференция «Массовые репрессии в СССР в исторических исследованиях и коллективной памяти». В августе того же года в столице состоялся Форум «Большевистский террор. Право на установление истины», в котором приняли участие историки, политики и общественные активисты. Любопытно, что участниками была принята резолюция, в которой были представлены требования властям: «Снятие грифов секретности со всех находящихся на хранении в Беларуси документов за 1917–1953 гг.; передать из ведомственных в открытые государственные архивы все архивно-следственные дела на репрессированных в 1920–1970-е годы; обеспечить свободный доступ ко всем документам, находящихся на хранении более 75 лет, которые в соответствии с белорусским законодательством не могут подпадать под ограничение как тайна личной жизни; установить и назвать все имеющиеся в Беларуси места массовых расстрелов и захоронений жертв репрессий; обозначить эти места, установить вокруг них соответствующие охранные зоны, назвать имена захороненных там жертв политических репрессий и принять все меры по увековечиванию их памяти; провести полную и окончательную реабилитацию сотен тысяч граждан: раскулаченных, военнопленных, иностранных граждан и т.д.; признать отрицание сталинских репрессий, их оправдание и пропаганду сталинизма, в зависимости от тяжести, административным или уголовным преступлением, для чего внести соответствующие изменения в соответствующие Кодексы».

Данная резолюция, равно как и другие запросы в МВД и КГБ, встречается с типичными ответами, что вышеуказанные структуры не владеют информацией о местах массовых репрессий, а в их компетенции не входит снятие «грифов секретности» с документов периода   1917–1953. В свою очередь реабилитация, по мнению спецслужб, была соответственным образом проведена прокуратурой и судами в 1991–2001 гг. согласно Постановлению Верховного Совета Республики Беларусь от 06.06.1991 №847-XII «О порядке реабилитации жертв политических репрессий 20–80-х годов в Республике Беларусь». Стоит помнить о том, что согласно законодательству, дела из ведомственных архивов должны передаваться в государственные архивы по истечении 30 лет, но в 2006 и 2009 гг. представители МВД и КГБ подписали с Департаментом по архивам и делопроизводству Министерства юстиции Республики Беларусь договор, увеличивающий срок до 75 лет.

Праздники? 

Большинство действий властей на поле мемориализации собственных «героев» связана с конкретными датами и юбилеями. Следует подчеркнуть, что в Беларуси существуют собственные, укоренённые в сознании жителей страны праздники. Для большинства беларусов большое значение имеют государственные праздники, связанные с ВОВ: 9 мая, 22 июня, 3 июля. Кроме общенациональных дат как милиционеры, так и чекисты отмечают собственные профессиональные праздники. Ежегодно, ещё со времён СССР, 20 декабря отмечается День сотрудника органов государственной безопасности или попросту День чекиста. Дата связана с созданием Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) в 1917 году. 4 марта отмечается День беларусской милиции, официально утверждённый президентом в 1998 г. в память о создании в Минске в 1917 г. первых отрядов советской милиции. Любопытно, что оба праздника отмечаются в эти же дни и в Российской Федерации. Можно дополнить, что к советской традиции относится также отмечаемый в Беларуси День прокуратуры – 26 июня 1922 г. был основан Народный комиссариат юстиции БССР.

Датой, которую можно противопоставить официальной памяти спецслужб, является 29 октября – День памяти жертв политических репрессий в Беларуси. В ночь на 30 октября 1937 г. в Минске во внутренней тюрьме НКВД были расстреляны 132 представителя беларусской интеллигенции. В этот день, начиная с 2007 г., активисты и родственники репрессированных выходят на символические акции памяти. Например, в 2017 г. перед зданием КГБ, в беларусской столице прошла акция «Цепь памяти». Во время мероприятия участники, стоя на ступеньках, держали портреты расстрелянных деятелей культуры и свечи. Акция была разогнана, часть участников задержана. Этим же вечером активисты устроили в Куропатах акцию «Ночь расстрелянных поэтов», во время которой держали свечи, произносили фамилию каждого поэта и читали стихи. Не следует путать этой даты с памятным днём, который по инициативе общества «Мемориал» отмечается в Российской Федерации 30 октября. Впервые памятный день был отмечен 30 октября 1974 г. диссидентом Кронидом Любарским (1934–1996).

Мифологизация

Присмотревшись ближе к политике памяти беларусских властей, можно заметить, что проходит процесс мифологизации истории. Власть, используя различные инструменты, создаёт политические мифы спецслужб. Согласно французскому историку Раулю Жерарде, политический миф является формой соотношения в разных местах политической сцены, различных политических акторов, он является целостным и имеет собственную специфику.   Мифы часто стимулируют политическое действие и играют роль толкователя, который «предоставляет ключи, необходимые для понимания современности». Они в свою очередь создают сеть понятий, которые упорядочивают хаос вещей и событий. В случае с беларусскими спецслужбами – это миф Заговора. Сегодня миф может использоваться для легитимизации власти и людей, находящихся при власти, а также для защиты status quo общественных институтов, апеллирующих к сущности мифа. Проявляясь в виде символов и ритуалов создаётся «мифическая реальность». В итоге миф влияет на групповые и индивидуальные поведения, побуждая к политическому действию. Миф помогает выбрать не только собственную идентификацию, но также интегрировать либо поляризовать общество. И если в памяти о ВОВ можно найти признаки консолидации разных поколений и социальных групп, то вопрос спецслужб и милиции может вызывать много возражений. Эти возражения становятся всё более актуальными, если вспомнить, что новейшая история Беларуси отмечена чередой политических репрессий. Стараясь предотвращать критику со стороны общества и пробуя ретушировать собственную историю, власть традиционно попадает в «одержимость происхождением», т.е. сосредотачивается на поиске для себя опорных пунктов в истории и традиции. Любая власть имеет потребность в «хорошем происхождении», и беларусская власть, для которой милиция и спецслужбы играют роль оплота, не является исключением. Используя арсенал инструментов, она старается захватить символическое пространство как в материальном эквиваленте, так и на уровне сознания. Используя общественные механизмы и стратегии, влияющие на память и забвение, власть манипулирует историей, одновременно политизируя и мифологизируя её. Другими словами, создаёт исторические мифы и подчиняет их собственному политическому нарративу, что в итоге должно послужить выработке среди беларусов позитивного и непоколебимого образа героической истории спецслужб. При этом практически игнорируя инициативы, направленные на мемориализацию жертв сталинских репрессий и роли в них данных органов. Вне всякого сомнения, мифологизацией и политизацией истории занимается не только власть и не только в отношении спецслужб, но этот аспект выходит за тематические рамки данной статьи.

Польский исследователь Здислав Краснодембский считает, что мифы позволяют обществу общаться в сфере политики. Так, граждане сами выбирают и оценивают мифы, чем и занимают определённую позицию в актуальных политических дискурсах и дискуссиях. Например, в Польше существует негативный миф ЗОМО (Моторизованная поддержка гражданской милиции), отряды которой, начиная с 1956 г., «прославились» жестоким разгоном рабочих протестов и массовых демонстраций. В Беларуси ситуация отличается, т.к. ни одна из правоохранительных структур не существует в массовом историческом сознании общества. Можно предположить, что наиболее негативный образ среди населения принадлежит НКВД, но для подтверждения этого тезиса нужны обстоятельные исследования и социологические опросы. К сожалению, на сегодняшний день такие анализы отсутствуют. Одновременно можно привести несколько примеров позитивного восприятия этого органа среди беларусов.

Дзержинский

Самой известной фигурой в Беларуси, занимающей центральное место в памяти о спецслужбах является поляк Феликс Дзержинский. Именем общеизвестного главы ВЧК, родоначальницы КГБ, в Беларуси названы десятки улиц. Также несколько деревень в Гомельской области носит его имя. В различных местностях можно встретить бюсты «железного Феликса», обычно в местах, связанных с КГБ, МВД (например, в Пинске бюст с советских времён находится у здания милиции) и  погранслужбой. Установленный в 1947 г. бюст Феликса Эдмундовича расположен также напротив здания КГБ в беларусской столице. Наиболее символическим проявлением памяти является гора Дзержинская, наивысшая точка РБ. По иронии судьбы эта 345-метровая возвышенность над уровнем моря до 1958 г. назывлась Святая Гора. Сегодня данный пункт в Минской области является туристическим местом, рядом с которым располагается местность Дзержинск (до 1932 г. Койданово). Кроме того, в Столбцовском районе находится отреставрированное в 2004 г. (открытое в 1957 г.) семейное имение знаменитого большевика Дзержиново (раньше Оземблово). Музей-усадьба имеет статус историко-культурного памятника Беларуси и служит местом «паломничества» сотрудников ФСБ и КГБ. Стоит отметить, что в 2007 г. в рамках Премии ФСБ РФ «за создание высокохудожественной экспозиции, посвященной жизни и деятельности Ф. Э. Дзержинского» усадьба получила поощрительный диплом и ценные подарки.

Не забывают беларусские власти о знаменитом чекисте и в XXI веке. 22 декабря 2004 г. на территории Брестской пограничной группы, которая с 1967 г. носит имя наркома внутренних дел, был установлен его бюст. В 2006 г. в Минске на территории Военной академии РБ польскому революционеру был открыт 3-метровый памятник. Во время торжества исполняющий обязанности главы Государственного пограничного комитета РБ Александр Павловский заявил, что Дзержинский был «положительной фигурой в истории». Очередной памятник был установлен по случаю 95-летия КГБ на территории Института национальной безопасности РБ. Бронзовый монумент «Щит Отечества» с надписью: «Светлой памяти чекистов» был открыт в присутствии главы КГБ Валерия Вакульчика и главы ФСБ Александра Бортникова. На 3,5-метровой композиции находятся: барельеф «кровавого Феликса», советского солдата времён ВОВ и современного сотрудника КГБ. Также в октябре 2015 г. у здания КГБ в Барановичах был установлен бюст Дзержинского, который был перенесён из бывшего колхоза деревни Милавиды. Не стоит забывать и о том, что бюсты Дзержинского можно встретить также у зданий школ в разных городах Беларуси. Этот факт у жителей иногда вызывает возмущение. Так, в 2015 г. с официальным письмом протеста к директору школы № 108 в Минске обратилась одна из активисток движения «За свободу», требуя перенести бюст. Однако действия властей направлены совершенно в противоположную сторону. Например, в декабре 2018 г. в Гродно прошло официальное торжество по случаю открытия отреставрированного бюста Дзержинского у здания гимназии № 6. В торжестве приняли участие не только представители городских властей, но также ветеран ВОВ и власти КГБ по Гродненской области, которые частично финансировали реставрацию. Знаковым является также факт, что одновременно прошло принятие учеников 5 классов в ряды БРСМ (Беларусский республиканский союз молодёжи, современные пионеры). Любопытно, что в начале 2000-х гг. этот памятник как минимум дважды был «разукрашен» неизвестными красной краской.

Тот факт, что Дзержинского с Беларусью, не считая место рождения, мало что объединяет, не мешает властям удерживать культ поляка, выбравшего большевизм и умершего в Москве. Кроме «железного Феликса» будет трудно найти другие фигуры, на памяти которых власти могли бы строить нужный им нарратив о спецслужбах. Поэтому коммеморативные практики имеют более общий, а не персонализированный характер.

Попкультурный отпечаток

Наиболее нашумевшей историей, связанной с памятью о чекистах, стал казус Игоря Шуневича, министра внутренних дел в 2012–2019 гг., который несколько раз появлялся на государственных торжествах в форме НКВД, сшитой на заказ за счёт собственных средств. Впервые Шуневич предстал в таком виде 9 мая 2015 г. в честь 70-летия Дня Победы. В свою очередь его жена 9 мая надевала советский военный костюм и вместе с мужем, проезжая улицами Минска автомобилем Willys MB модели 1947 г., они «отдавали дань всем сотрудникам органов госбезопасности».

К другим примерам «паутины памяти» относятся мероприятия по случаю начала ВОВ в Бресте. Начиная с 2011 г. в городе проводится ежегодный международный фестиваль исторической реконструкции «22 июня. Брестская крепость». Наиболее любопытным элементом фестиваля является шествие по улицам Бреста под названием «Завтра была война». (Его названия является отсылкой к известному фильму 1987 г. Юрия Кары, в основе которого легла одноименная повесть Бориса Васильева о судьбах молодого поколения накануне ВОВ). Во время шествия в Бресте можно увидеть портреты Сталина и множество людей, одетых по моде тех лет, в том числе офицеров и солдат в форме НКВД. Целью данной реконструкции является показ того, какой счастливой и спокойной жизнью жило население Бреста накануне войны. Все заинтересованные сфотографироваться в форме НКВД могут сделать это за определённую плату на территории Брестской крепости. Можно отметить также, что именно там прошёл торжественный митинг, посвящённый 100-летию беларусской милиции.

Очередным примером, связанным с массовой культурой и обратившим на себя внимание беларусского общества, стало открытие в конце 2017 г. в Минске барбершопа «Chekist». Уже через месяц после открытия заведение посетили оппозиционные активисты, пытаясь переубедить владельцев изменить название, вывешивая списки с более сотней имён расстрелянных во времена репрессий беларусских деятелей культуры и науки. В результате активисты получили штрафы. Владельцы же оправдывались, что само слово «чекист» сегодня является историей и должно ассоциироваться с Джеймсом Бондом, а не со сталинским террором. Барбершоп функционирует под тем же названием и по сей день.

Не будет преувеличением факт, что память о КГБ и милиции является частью политической борьбы. Более того, можно предположить, что таким образом власть в какой-то мере выражает благодарность своим вернейшим приверженцам. При этом давая обществу понять, на сколько могущественны и значимы данные структуры. Так, например, 25 октября 2019 г. был вынесен приговор анархисту Дмитрию Полиенко, которого впервые в Беларуси  хотели судить в т. ч. за разжигание вражды в отношении социальной группы «милиционеры» (!). В итоге данное обвинение молодому активисту не было предъявлено.

Приведённые примеры свидетельствуют о том, что власть даёт согласие на использование логотипа «НКВД» как в сфере истории, так и массовой культуры. Одновременно беларусской молодёжи разрешено использовать данный «исторический» символ в коммерческих целях. Можно провести аналогии с Россией, когда в 2017 г. была выпущена лимитированная серия телефонов iPhone с Дзержинским. Цена смартфона из кожи аллигатора, чёрного оникса, золотого покрытия и титана варьировалась от 252 до 317 тысяч рублей. По словам представителей компании: «Вековой юбилей ФСБ – это значимая дата не только в жизни сотрудников спецслужб, но и в истории России, поэтому мы создали несколько вариаций дизайнов – некоторые из них украшены портретом Феликса Дзержинского и воздают дань уважения исторической фигуре, другие дополнены эксклюзивной объёмной эмблемой “100 лет ФСБ”». Трудно делать однозначные прогнозы, но существует вероятность того, что образ сотрудника НКВД в Беларуси может превратиться в такой же символ, каким стал образ Эрнесто Че Гевары на Западе: от кружек и значков до футболок, граффити и татуировок. К слову, в чешской Праге в парке под метрономом, где в 1955–1962 гг. стоял памятник Сталину сегодня функционирует бар «Stalin». И посетителей это не смущает. Минск же делает всё, чтобы беларусы привыкли к присутствию в городском пространстве элементов памяти о чекистах и милиционерах. Особое место в этом направлении занимают памятники, на что и следует обратить пристальное внимание.

Памятники

На протяжении последних двух десятилетий в Беларуси открыли ряд памятников, посвящённых спецслужбам, кульминацией стали 100-летние юбилеи КГБ и МВД. В 2017 г. в Глубоком в Витебской области открыли стелу в честь 100-летия беларусской милиции. В Гомеле накануне Дня чествования ветеранов органов внутренних дел и внутренних войск МВД (10 ноября) открыли памятник, изображающий прапорщика советской милиции 50-х гг. прошлого века. Любопытно, что на его форме имеются медали за заслуги во времена ВОВ. Обычно в этот день бывшим сотрудникам вручают награды, а у памятников возлагают цветы. В Минске по случаю этой даты обычно возносят цветы к памятнику, посвящённому сотрудникам МВД, погибшим при исполнении служебных обязанностей. Этот 6-метровый монумент открыли в 2003 г. недалеко от Министерства обороны Республики Беларусь. По тому же принципу 9 ноября 2018 г. открыли памятник перед зданием УВД Миноблисполкома. Данная скульптурная композиция состоит из гранитных плит, на которых высечено 192 фамилии погибших сотрудников, а также стоящего на колене офицера, который обнимает девочку с букетом цветов. Похожие памятные плиты были установлены в Гомеле в 2012 г. и в Гродно в 2004 г., где дополнительно появилась «стена памяти» со 141 фамилией милиционеров. В деревни Гаи рядом с Могилёвом 1 марта 2017 г. в мемориальном комплексе, посвящённом батальону милиции под командованием капитана Константина Владимирова, оборонявшего в 1941 г. окраины города, была открыта Аллея памяти погибших сотрудников МВД. Сам мемориал в Гаях был открыт в 1980 г.

В Могилёве в декабре 2015 года Валерий Вакульчик, глава КГБ, лично открыл памятник в честь трёх поколений чекистов Могилёвщины: ВЧК, НКВД и КГБ. В официальной речи он подчеркнул, что в монументе «выражается ментальность беларусского народа, а также направление государственной политики, направленной на сохранение исторической памяти». Кроме того, 25 сентября 2017 r. в городе на Днепре был открыт первый в стране памятник ОМОН.
Уже в ноябре 2018 г. в Витебске возле здания ОМОНа УВД облисполкома установили памятный знак в виде беркута. Данная структура известна своей жестокостью во время разгонов мирных протестов, избивания активистов, задержания журналистов. В 2012 г. в Бресте открыли памятник сотрудникам МВД по Брестской области, погибшим при исполнении служебных обязанностей. В 2014 г. в городе на Буге появился также противоречивый памятник сотрудникам Департамента охраны МВД в виде совы, сидящей на будке бульдога. Символизирующую бдительность, зоркость и надёжность скульптурную композицию установили в самом центре города на пешеходной ул. Советской, что вызвало недовольство горожан. Месяц спустя памятник убрали, а 31 мая 2017 г. его вновь открыли. В этот раз перед зданием ДО МВД на ул. Леваневского. Всё это лишь примеры больших городов. Трудно подсчитать, сколько маленьких памятников и памятных таблиц правоохранительным органам и спецслужбам существует в Беларуси. Можно подозревать, что их количество значительное.    Например, на территории историко-культурного комплекса «Линия Сталина» в 2007 г. ветераны ВОВ, одновременно являющиеся сотрудниками МВД, посадили «Аллею военной славы» в честь 90-летия милиции. В мае 2018 г. на территории Академии МВД в честь 60-летия ВУЗа открыли «Аллею Памяти, Гордости, Славы». Примечательно, что надпись около памятника выпускнику Академии «Служим закону, народу, родине» написана на беларусском языке. Например, 4 апреля 2019 г. в Слуцке (Минская область) открыли памятную доску погибшему во время исполнения служебных обязанностей в 1999 г. лейтенанту Владимиру Борисовцу. В 2011 г. в Копыле (Минская область) на фасаде РОВД открыли памятную доску 4 сотрудникам МВД, погибшим при исполнении служебных обязанностей. Примечательно, что 3 из них погибли во время боевых действий ВОВ. В 2014 г. в Лиде (Гродненская область) на здании РОВД была открыта памятная доска в честь сотрудников милиции, погибших в борьбе с бандитизмом в 1944–1947 гг. На мероприятии присутствовал Игорь Шуневич. Летом 2016 г. на здании РОВД г. Мозырь (Гомельская область) была открыта мемориальная доска в честь командиров и бойцов истребительного батальона при РО НКВД, активно участвовавшего в военных действиях 1941-го года. Памятная доска с 10 именами сотрудников милиции, погибшими во время ВОВ и при исполнении служебных обязанностей открыли также в 2017 г. в Волковыске (Гродненская область).    

Фильмы

Вышеуказанные памятные доски являются ярким примером того, какой исторический период для властей наиболее «удобен» для мифологизации истории. Период окончания ВОВ и первых послевоенных лет нашёл широкое отображение в кинематографе. Самой известной кинолентой по данной теме является фильм 2000 г. режиссёра Михаила Пташука «В августе 44-го». Данная беларусско-российская продукция реализована по мотивам романа Владимира Богомолова «Момент истины» (1974 г.) и рассказывает о борьбе сотрудников СМЕРШа (акроним от «Смерть шпионам!») с немецкими агентами в «освобождённой» Западной Беларуси. Данная контрразведывательная структура активно действовала в военные и послевоенные годы, а своей генеалогией непосредственно связана с ЧК. Осенью 2008 г. глава Управления регистрации и архивных фондов ФСБ, историк, генерал-майор Василий Христофоров назвал этот фильм наиболее реалистичной российской кинолентой, максимально правдиво описывающей жизнь и деятельность контрразведки. Любопытно, что Евгений Миронов, сыгравший роль офицера СМЕРШа Алёхина был награждён Премией ФСБ России.

Данную тему продолжил российский мини-сериал «СМЕРШ», снятый режиссёром Зиновием Ройзманом в 2007 г. в Гродно. В фильме рассказывается история героической борьбы СМЕРШа с отрядом Армии Крайовой (подпольной польской военной организации) в 1945 г. в Гродно. Примечательно, что отряд изображён как обычная банда.

Новейшим фильмом на данную тему стала беларусская продукция 2016 г. «Следы на воде». Фильм рассказывает о борьбе советских спецслужб с польскими «бандами» на Гродненщине в первые послевоенные годы. Картина снята по мотивам повести «Чужой среди своих» (2011 г.), автором которого является полковник милиции в отставке Николай Ильинский. Премьера «блокбастера» состоялась 23 февраля 2017 г. Эту дату в Беларуси почитают как День защитника отечества и вооружённых сил РБ (в СССР – День Советской армии и Военно-морского флота). В финансировании данного проекта принимали участие не только Министерство культуры РБ, но также МВД. А сам фильм был посвящён 100-летию беларусской милиции. Перечисленные фильмы прекрасно вписываются в общий образ, отбеливающий работу спецслужб. Во всех трёх примерах можно заметить, что центральным местом памяти остаётся ВОВ. Любопытен факт, что все истории сосредотачиваются на территории Западной Беларуси, т.е. местах, в которых память о тех событиях входит в явное противоречие с государственным нарративом. Все три фильма в негативном образе представляют поляков. Подробный анализ как упомянутых, так и других исторических фильмов, снятых в Беларуси, заслуживает отдельной статьи.

Кроме художественных картин, важным пропагандистским элементом стали документальные фильмы. В январе 2018 г. на государственном телеканале «Беларусь 1» стартовал цикл фильмов «История милиции в лицах». 8 получасовых серий, а также «фильм о фильме» были показаны после главного выпуска новостей. Немного скромнее на телевидении почтили память о чекистах. В 2-х частях вышел 80-минутный фильм «Беречь и защищать». Среди других примеров: в 2012 г. в связи с 95-летием КГБ телекомпания ОНТ сняла получасовой документальный фильм «Во имя Родины». Кроме того, было выпущены книги и памятные альбомы. Так, в 2006 г. КГБ издал книгу «Щит и меч Отечества» о собственной истории, начитывающей 1000 лет (!). В 2014 г. увидела свет книга, посвящённая истории брестских чекистов «Незримый рубеж: Управление КГБ по Брестской области». В феврале 2017 г. прошла презентация книги о 100-летии беларусской милиции «Милиция Беларуси: 100 лет. История и современность». Это лишь некоторые примеры. Кроме того, был выпущен специальный почтовый набор, печать, конверты и марки суммой 15 тыс. экземпляров, а также юбилейные медали: «100 лет милиции Беларуси» и «100 лет органам государственно безопасности Беларуси». В городах были развешены билборды, апеллирующие к связи поколений и традициям, среди которых: «Гордимся историей, уважаем связь поколений». Как упоминалось выше, прошёл также торжественный концерт при участии президента.

Музеи

«Паутина памяти» проявляется также в институциональной форме – в музеях. В августе 2012 г. в здании прокуратуры минской области был открыт Музей истории прокуратуры. В 2016 г. такой же музей открыли в Могилёве. Не отстают в этом направлении и чекисты, которые в 2007 г., по случаю 90-летия органов государственной безопасности, открыли Музей КГБ. Сегодня музей, который размещается в здании органов в столице РБ, можно посетить лишь в виде виртуальной экскурсии. Информация о функционировании музея отсутствует. Годом ранее музей КГБ был открыт также в Бресте. В ближайшее время планируется открытие такого же музея и в Гродно. Следует помнить, что в самом центре города на Немане с августа 2015 г. в здании городской тюрьмы (по соседству с Кафедральным собором Святого Франциска Ксаверия) функционирует Музей тюремного быта. В тюрьме в разные годы пребывали такие известные фигуры как польско-беларусский художник и композитор Наполеон Орда (1807–1883). Именно по его эскизам воссоздавалась камера времён XIX в. Уже неоднократно упоминаемый в статье Феликс Дзержинский, польско-советский менталист Вольф Мессинг (1899–1974), советский революционер и политический деятель Сергей Притыцкий (1913–1971), польский писатель и военный, узник сталинских лагерей Густав Херлинг-Грудзинский (1919–2000). Все эти музеи называю «закрытыми» или «не для всех». Например, чтобы попасть в МТБ нужно предварительно договориться о визите. В музей могут попасть только организованные группы. Посетители обязаны указать личные данные, адрес, зарегистрировав у дежурного аудио и видеотехнику. Любопытно, что инициатива открытия музея принадлежала Игорю Шуневичу. Важно отметить, что немногочисленные репортажи из музея ничего не вспоминают об отсутствии в экспозиции какой-либо информации на тему известных политических узников тюрьмы, которые пребывали там в годы правления Лукашенко. Например, о журналистах: Павле Шеремете и Анджее Почобуте, предпринимателе Николае Автуховиче, политическом активисте Дмитрии Дашкевиче. По всей видимости, память о живых людях для властей менее важна, чем защита памятников. 

Памятник городовому    

2 марта 2017 г. у входа в здание Музея МВД в Минске, открытого в 1986 г. и отреставрированного по случаю 100-летия милиции, установили едва ли не самый известный на сегодняшний день столичный памятник – скульптуру царского городового. В торжественном мероприятии приняли участие министр внутренних дел Игорь Шуневич, министр обороны, мэр Минска и даже министр культуры РБ. Высшие должностные лица не подозревали, какой общественный резонанс вызовет данный монумент.

12 марта один из участников анархистского движения в Беларуси, выражая свой протест против произвола милиции, накинул на шею городового петлю. За эту дерзкую, но всё же символическую акцию активист получил штраф и провёл несколько дней в заключении. Глава столичной полиции Александр Барсуков в комментарии к этому происшествию назвал памятник «святым местом». В течение последующих месяцев было отмечено несколько похожих акций «против» памятника. В июле активисты и активистки ЛГБТ+ поставили у памятника радужную цветочную вазу, за что и были оштрафованы. В ноябре был задержан мужчина только за то, что завязал городовому шарфик, чтобы сделать фотографию. Через несколько дней актрисы Беларусского свободного театра выразили свой протест против «статуса» данного памятника, целуя и обнимая его. С ними незамедлительно была произведена разъяснительная беседа, что прикасаться к памятнику ни в коем случае нельзя. Вскоре на горячем был задержан подросток, который дал оплеуху городовому. За свой поступок молодого человека заставили признать вину и извиняться перед милиционерами на камеру. Видеозапись с извинениями опубликовали на официальной страничке МВД. Хотя памятник не имеет официального статуса историко-культурной ценности, для Шуневича он «олицетворяет собой порядок и спокойствие на улицах города, то, что сегодня обеспечивает Министерство внутренних дел, и то, что является визитной карточкой нашего ведомства и нашего государства». Данные высказывания чётко отображают интенции людей, которые проводят историческую политику в Беларуси. Для них власть над памятью непосредственно связана с удержанием власти политической. Резонанс вокруг памятника городовому свидетельствует о несуразности основной линии политики памяти в отношении спецслужб и милиции, которые точкой опоры и генезисом считают период СССР и особенно ВОВ. Не надо иметь образование историка, чтобы понимать, что царская полиция в начале XX в. принадлежала к той социальной группе, которая сильно пострадала в результате деятельности целого ряда революционных групп и партий, в том числе большевиков, будущих создателей СССР и ЧК. Среди похожих примеров можно выделить здание улице Ожешко, 3 в Гродно. В 2011 г. на нём открыли памятную доску царскому премьер-министру Петру Столыпину, известному также как «душитель революции». В 1902–1903 гг. он был гродненским губернатором. Важно, что там же ещё с 1970 г. висит памятная доска, посвящённая Ф. Дзержинскому. Именно в этом здании размещался Гродненский Военно-революционный комитет в 1920 г. К слову, в 2013 г. гродненский историк Валерий Черепица, известный своими симпатиями к идеологии западнорусизма, издал книгу «Гродненский исторический калейдоскоп». Одна из глав этой работы «О жертвах беззакония и загубленных талантах» посвящена среди прочего восхвалению полицейских чинов гродненской губернии, павших от рук революционеров.

Серию акций, которую начал беларусский анархист в Минске в некотором роде можно сравнить с историей памятника полицейскому Маттиасу Дегану, погибшему в ходе демонстрации рабочих на площади Хеймаркет в Чикаго в 1886 г. Памятник установили в 1889 году прямо на площади, что вызвало волну недовольства рабочего класса. Несколько раз памятник менял своё местоположение. Важно, что в 1968–1970 гг. леворадикальными группами предпринимались неоднократные попытки повреждения и взрыва монумента. Это послужило причиной организации перед памятником постоянного дежурства полицейских, что стоило городу 70 тыс. долларов в год. В итоге памятник был перенесён на территорию Полицейской академии. Тяжело сравнивать США и Беларусь, но вероятность того, что в дальнейшем акции активистов, нацеленные на памятники МВД и КГБ, будут продолжаться, довольно велика.

Заключение

Представленный текст не претендует на целостный анализ такого сложного вопроса, коим является историческая политика в Беларуси. Статью следует рассматривать как попытку начертать определённую тенденцию, которая в последнее время проявляется на разных уровнях широко трактованной политики памяти. Тенденцию, которая даёт пищу для ума, но требует дальнейших исследований, в том числе политологических и социологических.

Если верить данным ООН, в 2013 г. на 100 тыс. жителей РБ приходилось 1442 сотрудника МВД. С того времени в СМИ неоднократно появлялась информация о сокращениях в данной структуре. Например, И. Шуневич в 2016 г. оценивал количество сотрудников своего ведомства на 39 тыс. человек, что идёт в разрез с данными ООН. Любопытно, что тираж ведомственной газеты «На страже» насчитывает 56 тыс. экземпляров, что позволяет ставить слова бывшего министра внутренних дел под сомнение. Для Беларуси, в которой отмечается демографический кризис (на 1 января 2019 г. в стране официально проживало 9 408,4 тыс. человек), данная цифра выглядит довольно показательной. Точная информация на тему сотрудников правоохранительных органов и тем более спецслужб по понятным причинам засекречена. Нужно брать во внимание, что сотрудники, их семьи и окружение в сумме составляют многочисленную общественную группу, которая имеет потребность не только в социально-экономических привилегиях, но также в собственной репрезентации в символическом городском пространстве и историческом нарративе.

Навязывание обществу властями конкретных символов, т. е. своеобразный диктат того, о ком прежде всего следует помнить, можно рассматривать как важный элемент политики памяти в Беларуси. Комплекс государственных коммеморативных практик, освещающих прошлое всей страны, но концентрирующийся вокруг конкретной социальной группы (МВД и КГБ) говорит о страхе перед поражением в войне за память с независимыми и часто стоящими в оппозиции государству историками и общественными инициативами. Ряд деятелей культуры (например, писатель Василь Быков), науки и исторических фигур, мемориализация которых вероятнее всего получила бы (либо имеет) согласие в обществе, до сих пор не имеют достойной репрезентации даже в Минске. Этому способствуют действия властей, которые пытаются модифицировать и актуализировать всё более отдаляющуюся память о ВОВ.

Несмотря на это, ВОВ сегодня остаётся центральным столпом, на котором власть строит историческую память беларусов. Изменения проявляются лишь в расстановке ударений. Рядом с мифами армии и партизан создаётся миф спецслужб, которые в глазах власти имели не меньшее, а, возможно, и большее значение в охране границ, мира и порядка в стране. Как было показано выше, данный миф сильно связан с ВОВ и в некотором роде является его производной. На сегодняшний день этот созданный образ органов госбезопасности и правопорядка выглядит бескомпромиссно: исключительно позитивно и героически.

Беларусь, в отличие от своих соседей, всё ещё остаётся под сильным влиянием Москвы и до сих пор не решила исторические вопросы, касающиеся репрессий и деятельности спецслужб в период СССР. Возможно, что описанные в статье тенденции претерпят модификации при условии потенциальных изменений в Кремле. С другой стороны, трудно пророчить в ближайшем будущем процессы, которые бы радикально изменили официальные позиции Минска по вопросам открытия архивов, решения вопроса с Куропатами, люстрации и упразднения КГБ. Ничего не анонсирует открытых научных конференций и общественных слушаний, которые бы на официальном уровне предоставили возможность права голоса более широкому кругу граждан РБ по вопросам названия улиц и открытия новых памятников. Безнаказанность милиционеров и чекистов, сильная позиция этих структур, подпитываемая привилегиями со стороны властей, сегодня подкрепляется также на символическом уровне коммеморативных практик. Медленно и незаметно вьющаяся «паутина памяти» (особенно в виде памятников) вводит в городские ландшафты новые элементы, связанные с культом насилия и борьбы с «внутренним врагом». Стоит отметить, что важной чертой большинства этих памятников является их мартирологический характер. Сотрудники КГБ и МВД в глазах власти неустанно сражаются, страдают и погибают во время защиты беларусского государства и всего общества. Можно предположить, что данный ход властей вполне обдуманный и используется с мыслью о молодом поколении беларусов с целью постепенной фиксации в его сознании исторического нарратива о силовых структурах. Этот взгляд коррелирует с мнением беларусского исследователя Алексея Браточкина, согласно которому период 2003–2016 гг. можно рассматривать как процесс, для которого характерна новая идеологическая стратегия власти. Стратегия, в т. ч. «опирающаяся на собственную историю режима, а не только на отсылки к советской истории (создание собственных “мест памяти”)». Чем больше точек опоры и мест памяти в материальном виде появится в разных частях страны, тем легче и натуральнее молодёжь привыкнет к их присутствию и культивированию памяти o «бойцах невидимого фронта».

В завершение можно сказать, что в Беларуси существует определённая среда в виде историков, журналистов, активистов, которые пытаются противостоять официальному государственному нарративу, добиваясь исторической правды. Однако с увереностью можно сказать, что отношение беларусов к исторической роли милиционеров и чекистов, а также исторической политике властей в этой сфере окончательно и чётко не сформировалось. Возможно, выработка действительного общественного мнения (а не только отдельных интеллигенстких кругов) по этому вопросу будет зависеть от масштаба и интенсивности коммеморативных практик властей в ближайшем будущем.

Пример Республики Беларусь отчётливо свидетельствует о том, насколько сильно историческая политика переплетается с политикой как таковой. Можно предположить, что решение исторических вопросов касательно памяти о жертвах политических репрессий не только во времена Советского Союза, но также многочисленных злоупотреблений со стороны властей независимой Беларуси, поможет приблизить более правдивый и целостный образ структур правопорядка и госбезопасности. Это в свою очередь позволит активизировать общественное мнение к сопротивлению инициативам власти, множащим культ и память о репрессивных органах.

Послесловие

Данная материал является переработанной версией научной статьи, которая была опубликована на английском языкае в журнале „Institute of National Remembrance Review” (№ 1 за 2019 г.). Сокращённая публицистическая версия на польском языке вышла также в газете «Atak» (№ 11 за 2019 г.) Основной текст писался в августе-октябре 2018 г., с небольшими дополнениями в 2019 г. Некоторые тезисы статьи начали воплощаться в жизнь вскоре после её написания. Например, серия акций с городовым и реставрация бюста Дзержинского в Гродно. В августе 2019 г. в общественно-политическом и научно-популярном журнал Администрации Президента Республики Беларусь «Беларуская думка», была опубликована статья "К вопросу об исторической политике", авторами которой совместно выступили провластные историки: академик-секретарь Отделения гуманитарных наук и искусств НАН Беларуси Александар Каваленя, директор Інститута истории НАН Беларуси Вечеслав Данилович и силовики: заместитель Госсекретаря Совета безопасности, генерал-майор Владимир Арчаков и начальник управления секретариата Совета безопасности Алексей Баньковский. В частности, авторы заявили, что в сегодняшней Беларуси имеет место «искусственное раздувание темы трагедии политических репрессий 1920-х–1930-х гг. с целью огульного очернения советского прошлого Беларуси». Данный текст является примером ярко выраженного переплетения идеологии с наукой. Узлом в этом переплетении должна стать историческая политика, которая, как отмечают авторы, была выделена отдельным подпунктом в Постановлении Совета Безопасности Республики Беларусь. 18 марта 2019 г. No I г. Минск. "О Концепции информационной безопасности Республики Беларусь". Таким образом нашёл подтверждение очередной тезис, сформулированный в начале статьи.

                                            «Паутина памяти» вьётся дальше…    

Александр Ланевский