Это статья из посвященного бизнесу калининградского журнала, в ней местные предприниматели откровенно обсуждают, каким методами они намерены бороться с "недобросоветными наемными работниками" - и выдают себя с головой. Капиталисты далеко не всегда готовы так откровенно признаваться в своей любви к тоталитарным и полицейским методам, поэтому данный текст полезно будет прочесть как тем, кто уже сталкивался с подобными "работодателями", так и тем, кто до сих пор сохранил иллюзии на счет этих людей.
Прослушивать разговоры, увольнять после пяти лет работы, держать в постоянном страхе — на круглом столе собственники калининградских компаний вывели общую формулу защиты от недобросовестности наемного персонала.
Бездельники и тунеядцы
Лина Перфильева, главный редактор журнала «Бизнесберг»: Обычно тему персонала принято обсуждать с социальной точки зрения: как смотивировать персонал, как «станцевать» перед ним, чтобы он согласился выйти на работу? Сегодня нам бы хотелось, напротив, поговорить о персонале с позиции владельцев бизнеса. Вам не надоели эти «танцы»? В чем вы видите риски для бизнеса при взаимодействии с наемными сотрудниками, и есть ли эффективные способы обезопасить себя?
Александр Пимонов, генеральный директор ГК «Балтийский пекарский дом»: Большая проблема в том, что система выращивает профессиональных жуликов, которые действуют абсолютно безнаказанно. В магазине моих знакомых произошла кража. Собственники подали заявление в милицию. Родители девушек-продавцов наняли адвоката, подключили журналистов. Те написали, что владелец поставил видеокамеры, чтобы смотреть, как эти молодые девушки раздеваются. Продавцы заплатили номинальные штрафы, но из области не уехали. Они пошли работать в другой магазин уже с опытом, зная, как себя вести, когда их обвиняют в краже.
Игорь Плешков, генеральный директор ГК «Томас-Бетон»: Воровство было, есть и будет: в масштабах государства, области, предприятия. Если мы сейчас откроем газету, то увидим рекламу от юрагентств: «Споры с работодателем», «Восстановление на работе» и т. п. Государство само стимулирует к этому сотрудников. У меня бухгалтер в 1999 году подделал подпись, изменил учредительные документы. Это было 100%-ное мошенничество. Но бухгалтер подкупил милицию за 300 долларов. И они мне говорят: «Плати 500 — и мы на твоей стороне». Я спрашиваю: «И сколько раз мы так будем передавать деньги?» Обращаться за помощью в правоохранительные органы бесполезно.
Игорь Крупицкий, генеральный директор ГК «Конти»: Трудовой кодекс достался нам еще с советских времен. Он защищает бездельников, тунеядцев и никоим образом не защищает работодателя. Уволить работника за нерадивое исполнение своих обязанностей практически невозможно, а тем более уволить по статье. Мы в своей компании, несмотря на это, все равно увольняем работников по статье. Приходится вступать в судебные споры, доказывать, и это очень тяжело.
Игорь Герасимчук, генеральный директор компании «Дедал»: Наша ассоциация (Ассоциация калининградских мебельщиков — Прим. ББ) в конце прошлого года решила опубликовать на своем сайте черный список недобросовестных сотрудников. На нас два работника подали в суд. Дело юристы проиграли. Список мы убрали, теперь просто обмениваемся между собой закрытой информацией.
Сергей Пасько, президент регионального Союза предпринимателей: Таких баз данных в Калининградской области около десятка. Те организации, которые хотят обезопасить себя от жуликов, ими пользуются. Этот закон можно обойти формулировками. Например, вместо фразы «неблагонадежный работник» нужно использовать формулировку «такое-то предприятие не гарантирует, что указанный сотрудник будет честно работать».
Игорь Герасимчук: Проблема в том, что основная масса работодателей платит левую зарплату. И когда собственники вступают в спор с людьми, которые «у кормушки» — с бухгалтерами либо экономистами, — те начинают их шантажировать: «Я отнесу бумагу в УБЭП». А те только и ждут этой бумажечки.
Сергей Пасько: У нас в стране на любого человека можно найти компромат, причем очень весомый. Так что это оружие обоюдоострое.
Зажравшийся чувак
Игорь Плешков: Когда компания маленькая, собственник с утра с каждым поздоровается за руку, поздравит с днем рождения, подарит подарок. Когда компания начинает расти, он уже не успевает это делать. Люди не понимают, почему он перестал с ними здороваться. Начинается конфликт. Я сначала выстраивал бизнес по «семейному» типу: все люди — братья. Мои сотрудники получали беспроцентные кредиты, квартиры в ипотеку по себестоимости. Пока не произошло одно событие. 29 июня 2009 года, в самый пик кризиса, ко мне пришло требование от сотрудников. Они настаивали на повышении заработной платы «в связи с ростом потребительских цен с 1 апреля 2009 года на 20 %» и требовали выплатить эти средства до 1 июля. Под документом подписалось 8 человек. Замечу, что на тот момент, несмотря на кризис, я ни на рубль не снизил зарплату, ни одного человека не уволил. За год до этого руководитель получил кредит в 15 тыс. евро на покупку «Мерседеса». Двое также купили автомобили на кредитные средства компании, третий работник получил деньги на обучение, четвертый — материальную помощь в размере 100 тыс. рублей на погребение жены. И вот 29 июня ровно в 17 часов эти сотрудники остановили производство. При этом мы вели непрерывное бетонирование, заливали плиту перекрытия. Еще часа два надо было работать. Я вызвал другую бригаду, работу в итоге мы доделали. Наутро я стал с людьми разговаривать. Выяснилось, что рабочие попали под влияние одного из руководителей. Он три года подряд собирал на меня «компромат»: копировал все документы, потом сдал папочку в налоговую инспекцию. После этого случая я перестал давать сотрудникам кредиты, квартиры, установил отношения «товар-деньги-товар». Я хочу, чтобы вы работали больше — вы хотите работать меньше. Вы хотите зарабатывать больше — я хочу, чтобы вы зарабатывали меньше. И на этих качелях мы качаемся.
Александр Пимонов: Нельзя увлекаться. Человеческая природа такова, что ждать благодарности от сотрудников не стоит. Один руководитель делал все, что должен — создавал условия для рабочих, питание, зарплаты. В итоге в него стреляли сами же рабочие.
Игорь Крупицкий: Мы живем в обществе, которое за последние 20 лет претерпело колоссальные сдвиги. Раньше существовали определенная идеология, моральные ценности. Сейчас у молодежи 25-30 лет напрочь отсутствует понятие стыда. С таким «моральным материалом» мы имеем дело. Люди абсолютно не заинтересованы честно работать и при удобной ситуации начинают шантажировать работодателя.
Сергей Пасько: Люди стали вольные, свободные от всех обязательств. Это состояние очень опасное, неисправимое… Если сегодня у вас на предприятии воруют единицы, то через несколько лет этим в открытую будут заниматься все наемные работники, у которых нет чувства ответственности.
Игорь Плешков: Если бы в Красноярске руководителю на стол легло такое письмо, которое поступило тогда мне, Енисей с температурой воды зимой и летом 7 градусов получил бы 8 хороших материалов для корма рыб. Там живут по понятиям. Там есть зона ответственности. А здесь — распущенность.
Владимир Колосов, президент ГК «Бранвен»: Дело в том, что у нас существует отрицательный имидж босса и собственника. В Европе руководитель — это лидер, как формальный, так и неформальный. В понимании наших людей — это зажравшийся чувак, который ездит на джипе и которому плевать на работников. Почему за Уралом люди боятся руководителя и никогда не подпишутся под таким требованием? Они привыкли жить в страхе. У обычных рабочих, когда они попадают на ковер к начальству, ноги дрожат. Как только человек начинает подниматься по карьерной лестнице, он начинает заявлять о своих требованиях. Он знает о слабостях собственника и уже ведет себя по-другому. Когда я превращаюсь в строгого начальника, а не в либерального руководителя-друга, который всегда готов выслушать, и ставлю рамки сотрудникам, тогда они начинают работать лучше.
Игорь Герасимчук: Надо заставлять людей бояться. Кто-нибудь прослушивает разговоры своих сотрудников? Угроза приходит от ваших людей — слушайте их. Два года назад у меня украли плиту, которую мы обнаружили в подвале одного из работников. Он показательно два дня отсидел в СИЗО по подозрению. Мы ему сказали — увольняйся. И в течение года вообще воровства не было. Человек просто так не напишет такую вот бумагу, как у Игоря. Надо прослушивать разговоры рабочих в раздевалках, где они собираются. Давайте пытаться создавать условия для безопасности нашего бизнеса.
Юрий Дергачев, генеральный директор ГК «Юринат»: Можно, конечно, все контролировать. Но можно по-другому поступить — оценить уровень удовлетворенности сотрудников компании. Знаете, как я для себя стал определять степень того, как люди относятся к компании? Я захожу в отдел и смотрю, какое ко мне отношение.
Игорь Герасимчук: А как насчет «шестерок», которые только и норовят облизать? А если это женщина, так она вообще готова на многое.
Юрий Дергачев: Я вижу, искренне они ко мне относятся или неискренне.
Игорь Герасимчук: О, так они тоже вырабатывают опыт. Они же актеры! Ты лучше вечерком послушай, что о тебе говорят бухгалтер с главным бухгалтером, когда ты уехал в командировку. Почему самая высокая производительность труда в США и Японии? Потому что у них на предприятиях создана полицейская система.
Юрий Дергачев: У меня было одно подразделение, руководитель которого приходил ко мне и говорил, что работники недовольны зарплатой, условиями труда и т. д. Я пошел на другое предприятие, где работает аналогичное подразделение, и спросил, почему там все довольны и все улыбаются? Я тоже хотел бы, чтобы меня встречали с улыбкой.
Игорь Герасимчук: Я считаю, что бизнесу все равно, как твой бухгалтер относится к компании. В компании должны работать люди, которые делают это эффективно. Какая разница, улыбается она тебе или нет? Если тебе это важно, пропиши ей правила — улыбнуться 10 раз за день. Самая эффективная компания в мебельной отрасли — «Лазурит», в которой все друг друга закладывают, друг на друга «стучат», прослушивают. У них самые высокие зарплаты. Рядом со мной наемный директор купил квартиру за 220 штук — я офигел. И воровства у них нет вообще. Если хоть одна упаковка вытаскивается со склада, внутри нее есть обратный штрих-код, по которому можно проследить, по документам это вывезено со склада или нет.
Сергей Пасько: Отсутствие страха действительно приводит к конфликтам. Я сторонник того, чтобы этот страх в разных формах доводить до сведения наемного персонала. Люди должны бояться. Если страха нет совсем, то только на дружеских отношениях ничего не получится, потому что один из «друзей» захочет «по дружбе» всегда больше. Это абсолютно естественное человеческое стремление.
Игорь Крупицкий: У наших работодателей низкая культура. Мы увольняем работника за воровство, за распространение коммерческой информации и пишем в трудовой книжке «уволен по недоверию». На следующий день он появляется у конкурента. Я звоню ему, так как хочу, чтобы все работники знали, что, если тебя увольняют по недоверию, за тобой будет идти шлейф. В некоторых случаях работодатель правильно реагирует. Но зачастую отвечает: «Ну, это у вас. А у нас будет по-другому». В Америке на любую квалифицированную работу работодатель не возьмет работника, если у него не будет как минимум трех рекомендательных писем.
Юрий Дергачев: Часто такие работодатели говорят: «Хорошо, что ты мне позвонил, я буду это иметь в виду и держать его на крючке». Через год он у него украл еще больше, чем у меня.
Игорь Герасимчук: Они берут таких людей, чтобы скачать информацию о конкурентах. У нас в ассоциации есть кодекс: мы не имеем права брать на работу сотрудника, уволенного из компании, не согласовав это с предыдущим работодателем.
Чемодан без ручки
Сергей Соколов, директор журнала «Бизнесберг»: Давайте попытаемся ответить на вопрос: а возможно ли превратить наемного сотрудника в соратника?
Игорь Герасимчук: Хочу рассказать анекдот в тему. Сеня и Вася приехали в Нью-Йорк. Сеня за несколько лет добился успеха, у него все есть. А у Васи не пошли дела, он пытался покончить жизнь самоубийством. Сеня взял Васю к себе сначала водителем, потом сделал помощником. Через пять лет Вася жалуется: «Я в банк хожу, за все отвечаю. Так почему мы делим прибыль 50 на 50?» Ни одна компания в Италии не заключает контракты с наемным директором дольше, чем на 5 лет. Они считают, что 3-5 лет человек работает, а потом уже думает, как воровать. В нашей стране с человеком после 5 лет работы надо расставаться. Это будет дешевле. Из десяти наемников один будет порядочный, девять тебя рано или поздно подведут. Брать его в долю? Если ты отходишь от дел или развиваешь новый бизнес, то возможно. В нашей стране, к сожалению, собственники начинают таких сотрудников «кормить», всячески мотивировать, а потом получают угрозы.
Юрий Дергачев: Если цели собственника и сотрудника в чем-то совпадают, то у них все будет хорошо.
Игорь Герасимчук: О какой солидарности можно говорить? Когда начался кризис, одной мебельной компании было очень тяжело. Собственник решил выпустить пакет акций. Ни один человек в компании не пришел и не сказал: Я заложил дом». Никто не принес денег. Когда тот мебельщик выкарабкался, он все руководство уволил. И правильно сделал. Не дай бог тебе проверить на себе такое. Я не думаю, что найдутся люди, которые отдадут последнее твоей компании. Наемный работник, который проработает с тобой 10 лет, практически на 100 % неэффективен.
Игорь Плешков: К сожалению, мы смешиваем чувство совестливости и бизнес. Когда мы понимаем, что для целей бизнеса нам этот человек не нужен, мы вспоминаем, что когда-то мы с ним вместе начинали. Он — как чемодан без ручки: и тянуть тяжело, и бросить жалко. Уволить человека морально трудно. Я расстался с финансовым директором, который проработал у меня в компании 7 лет. Но хороший человек — это не профессия. Мне был нужен финансист. А работник стал просто «украшением стола». Выдал ему «парашют», и мы красиво расстались.
Владимир Колосов: Как убрать без риска для бизнеса человека, который занимал ведущие позиции в компании? В любом случае он несет функциональную нагрузку, знает какие-то цифры, факты, со всеми контрагентами состоит в личных отношениях.
Игорь Плешков: Задача любого собственника — сделать так, чтобы в компании было как можно меньше сотрудников, которые обладают ключевой компетенцией. Не надо отдавать все потоки одному человеку. За ним должен постоянно стоять дублер, дышащий ему в спину.
Игорь Герасимчук: У меня в компании есть человек, который проработал со мной 14 лет. В прошлом году ему прооперировали сердце. Я не могу его уволить, хотя он компании сегодня не нужен. Я выдумываю под него работу, к сожалению. Почему это произошло? Потому что все мы люди. Поэтому лучше, наверное, через 5 лет сразу расставаться. Это будет честнее. И новая кровь, возможно, будет лучше.
Реально перетруждаются
Наталья Грязнова, руководитель компании «Технологии управления К.Р.У.Г.»: Когда мы начинаем делать аудит персонала, мне плакать хочется. Иногда люди работают лишь на 20 % своей эффективности. Человек может целый день делать отчет или два дня оформлять коммерческое предложение. Представляете, с какой скоростью такой продавец продает? И все они уверены в том, что работают очень хорошо. Они сидят до 19 часов, реально перетруждаются, но эффективности нет. Например, когда я говорю менеджерам, что нужно заносить все контакты в клиентскую базу, они мне отвечают, что до сих пор пишут все в блокнот — как в прошлом веке. Низкая эффективность, во-первых, возникает потому, что нет системы управления и управленцев, которые все это организуют, во-вторых — отсутствуют требования со стороны собственника.
Юрий Дергачев: На Западе созданы рыночные отношения на рынке труда. Люди там стремятся получить рабочее место и сохранить его, то есть стремятся быть эффективными.
Игорь Герасимчук: У нас и специалистов нет. Я сейчас делал ремонт. Мозаичные полы кладут всего 5 человек в городе. Зачем такому рабочему куда-то устраиваться? Он, работая с 10 до 14, свои 70-100 тысяч и так получит. А ты закладываешь в цену его простои, потому что нигде больше никого не найдешь.
Юрий Дергачев: Мы проводили исследование в нашей компании, которое показывает, что наличие специальностей не соответствует рынку труда. Мы посмотрели, кто из наших сотрудников имеет специальное профессиональное образование. Агент по продаже — 25 %, мерчендайзеры — 23 %, грузчик-комплектовщик — 0 %, водитель-экспедитор — 0 %, оператор — 51 %, продавец-кассир — 45 %, водитель погрузчика — 0 %. Проблема заключается в том, что у нас все хотят быть начальниками. Никто не хочет быть исполнителем и рабочим.
Игорь Герасимчук: У нас в ассоциации каждый месяц проходит конкурс лучшего пильщика — мы скидываемся и оправляем его в Турцию или в Египет. Так мы поднимаем авторитет этой профессии. Мы стали покупать более дорогостоящее оборудование за 200-300 тыс. евро, чтобы на нем научить работать, мы рабочего отправляем на месяц на учебу за границу. Сейчас дошло до того, что мы как компания договариваемся с другими предприятиями больше 80 тысяч людям не платить. А многие готовы платить больше, переманивать друг у друга людей.
Владимир Колосов: Я бы хотел узнать ваше мнение — как проверять специалистов, знания которых лежат вне компетенции руководителя, например, бухгалтера, экономиста?
Игорь Плешков: Если бы мы сейчас вернулись на свое предприятие, собрали бы коллектив и сказали, что завтра все 100 % пройдут проверку на детекторе лжи, как вы думаете, сколько человек стало бы возмущаться? Я думаю, что все.
Юрий Дергачев: У меня в компании такую проверку проходят люди, имеющие влияние.
Владимир Колосов: В качестве альтернативы можно отдавать некоторые процессы на аутсорсинг — бухгалтерию, юридическое сопровождение. Там трудовая ответственность, здесь — гражданско-правовая.
Поменять на машину
Юрий Дергачев: В завершение пусть каждый скажет, как, на его взгляд, эффективно управлять персоналом.
Игорь Плешков: Кто заигрывает, кто подмигивает, кто в гости приглашает. У кого как получается на этих качелях балансировать.
Игорь Герасимчук: А кто-то спит со своим сотрудником. Это самая лучшая мотивация.
Игорь Плешков: Каждый сотрудник пытается сделать себя незаменимым. Как только он понимает, что он обычный рядовой винтик в механизме, он осознает, что его легко заменить. Я 24 часа в сутки думаю, как сделать так, чтобы у меня не было ни одного незаменимого сотрудника. Я хочу максимально формализовать, автоматизировать и минимизировать присутствие живого человека на любой операции. Если можно человека поменять на машину, я заплачу в пять раз дороже, но сделаю это.
Александр Пимонов: Должна быть объективная оценка результатов труда. Но проблема в том, что работников не на всех должностях легко оценить. Административных сотрудников тоже желательно оценивать по каким-то объективным показателям, а не по принципу «понравился-не понравился».
Игорь Герасимчук: Надо в первую очередь заниматься кадрами и иметь персонал, способный решать кадровые проблемы. Кадровик должен уметь заглянуть в душу каждого человека. У работника может быть элементарная проблема — не может устроить в садик своего ребенка. Кадровик, прослушав его разговор в раздевалке, подскажет мне: «Игорь Олегович, я вам рекомендую переговорить с кладовщицей Смирновой, у нее проблемы с ребенком». Стопроцентный эффект.
Наталья Грязнова: Мне бы хотелось, чтобы у нас появились новая культура и новые ценности. Советское время оставило нам в наследство сотрудников-иждивенцев, которых обеспечивало государство. На смену государству пришли бизнесмены, которые взяли на себя бремя обеспечивать людей работой, социальными гарантиями, воспитывать. Я заметила, что здесь все присутствующие — и владельцы, и управленцы в одном лице. Но функции владения и управления — разные. Если вы начнете готовить управленцев, то у вас исчезнут проблемы недоверия. За эффективностью сотрудников будет следить именно директор. А вы будете с людьми общаться, давать им кредиты. То есть действовать по принципу «плохой и хороший».
Владимир Колосов: Во взаимоотношениях с персоналом должна присутствовать политика кнута и пряника. Также надо устанавливать обратную связь с сотрудниками. Мне посоветовали сделать корпоративный портал на основе соцсети. Я имею доступ к этому ресурсу. Люди сначала осторожничали, но, когда им стало интересно, они уже не думали о том, что руководитель может посмотреть их переписку. Если мне нужно что-то обсудить, я кидаю в чат информацию и смотрю на реакцию. В этой же сети люди обсуждают негативные действия других сотрудников, что дает воспитательный эффект: те, кто хотел бы совершить подобное, уже не станут этого делать. Получается, что не только я, но и другие сотрудники гладят против шерстки тех, кто неправильно себя ведет.
Добавить комментарий