Одуванчики спят до поры под камнями дорог
Всех империй, и Бог
Им не судья.
Александр Непомнящий
Если нам не отлили Колокол,
Значит здесь Время Колокольчиков...
Александр Башлачёв
Нынче альтернативы господствующему миропорядку разделились на две основные категории. Многие в той или иной степени кооптировались в Систему. Мы имеем социализм-лайт, национализм-лайт, какой угодно крикливый популизм, всё же не рискующий покуситься на институты либеральной демократии и, что важнее, на её капиталистическую экономическую подоплёку… Эту тенденцию можно обозначить старомодным словечком «реформизм». Противоположный полюс составляют альтернативы действительно радикальные и при этом зачастую весьма людоедские и ужасные. На этом фланге безраздельно первенствует джихадизм/«исламизм».
Очень сложно трезво и наяву представить себе, как нынешнее общество трансформируется коренным образом и заживёт по совсем иным принципам. В какой-то момент вчерашний радикал уже сам себе не верит. Придерживаться радикальных идей становится утопично и неразумно. Человек «здравый» предлагает осуществимые поправки, довольствуется малым, чтобы добиться «реальной пользы». Эти пораженческие рассуждение суть психологический корень реформизма и компромисса многих вчера-революционеров. Тут и там видно, как вчерашний марксист уже не помышляет когда-либо «упразднить деньги», вчерашний ультраправый не помышляет об установлении национальной и расовой диктатуры. Да, они по-прежнему «левые» и «правые», но — на «пол-шишечки» или, как писал Салтыков-Щедрин, «применительно к подлости».
Подспудно навязанный (само)цензор сознания говорит: быть радикалом глупо, жестоко, неуютно и опасно. Надо быть «конструктивным», что на деле значит — быть ручным, одомашненным и, в конечном счёте, подчинённым.
Людоеды, антипод реформистов, идут в ином фарватере. Жажда Иного не даёт им склониться перед ложным благоразумием современного мира. Но их стремление к переменам намертво слиплось с Волей к Власти, страстью к поработительному насилию и господству над другими. Поэтому предлагаемая альтернатива неизменно рисуется как тоталитарный ад, исполненный страданий и притеснений, дым, огонь и насилие без конца. Многих это отпугивает, некоторых это притягивает, но это точно не то, с чем можем примириться и согласиться мы.
Анархизм как особый политический проект и мировоззрение с самого начала и по сей день стоит вне рассмотренной системы координат. С одной стороны, он бесспорно радикален. Те, кто пытался вместить свои анархистские идеи в широкие рамки мейнстримного благоразумия, всегда выхолащивали либертарное содержание собственных взглядов. Они умерщвляли анархистов в себе и отпадали от движения. Зато сам анархизм выживал как революционное и непримиримое течение. Сегодня анархисты по-прежнему отвергают те социальные недуги, на которые не покушаются никакие другие «экстремисты»: имя этим недугам государство и товарно-денежные отношения. Рисуемая картина нового мира вмещает в себя кардинально иное общество с новым мышлением, новыми институтами, практиками, взаимодействием с природой... Словом почти всё в анархистском новом мире решительно отличается от старого.
Вместе с тем анархизму чуждо людоедство, хотя насилие освободительное, тираноборческое, ему исторически и органически присуще. Анархизм дерзает обойтись без тотального запугивания. Ему не нужны изуверские казни, пытки, горки отрезанных голов и тюрьмы.
Анархизм сохраняет место для искренней радости, любви и даже, страшно сказать, — комфорта, который, впрочем, не обрести без борьбы и лишений. Светлые черты анархистского общества не имеют в своём фундаменте обязательным ингредиентом кости убитых, кровь и слёзы, как это предполагает «рай» какого-нибудь Исламского государства. Хотя отнюдь не склонный к уступкам господствующий класс заставляет нас не бояться руин и боя.
Анархия предстаёт радикальной альтернативой, бесконечно далёкой от обоих «полюсов»: и сохранения современного порядка, и людоедских вариантов его изменения. Анархические идеи подобны парашютикам одуванчиков, которые все мы сдували и сеяли в детстве. Имперский асфальт современности трескается тут и там... Не пора ли семенам прорасти? Есть большая надежда, что это время близится.
Фил Кузнецов
Добавить комментарий