Рост популярности левых партий в Испании и Греции возвратил Джона Холлоуэя к известному тезису, выдвинутому им в 2002 году: можно ли изменить мир, не захватывая власть?
Вопросы задавал Амадор Фернандез-Саватер.
В 2002 году Джон Холлоуэй опубликовал свою знаменательную книгу "Изменить мир не захватывая власть" ("Change the World without Taking Power - прим. ред ). Вдохновлённый сапатистской ¡Ya Basta!, социальными движениями в Аргентине 2001 / '02 гг, а также антиглобалистским движением, Холлоуэй выдвигает гипотезу: проблема революции и изменения общества заключается не в том, чтобы соотнести этот опыт с крахом авторитарного коммунизма, а в самой идее революции как захвата власти с главным политическим инструментом в виде партии.
Холлоуэй усматривает другую концепцию социальных изменений в самих принципах работы этих движений и, в целом, в каждой их практике: какими бы видимыми или невидимыми они ни были, там, где логика отличается от логики получения прибыли, логика свержения капитализма начинает доминировать. То есть само создание внутри общества того, что будет им отвергнуто -- пространств, событий, сфер деятельности -- предворяет образование другого мира. Восстание в движении: с этой точки зрения идея организации больше не эквивалентна партии и скорее влечет за собой вопрос о том, как различные движения, освободившиеся от пут капитализма, смогут распознать друг друга и объединиться.
Но после аргентинского “que se vayan todos” ("Долой их всех!" -- популярный лозунг аргентинских социальных движений 2001/ '02 гг. -- прим. ред) приходит правительство Киршнера, а после испанского "no nos representan" (вы нас не представляете -- прим. ред) появляется партия Подемос. Мы встретились с Джоном Холлоуэем в городе Пуэбла в Мексике, чтобы спросить его, после всего произошедшего в последнее десятилетие -- от прогрессивных правительств Латинской Америки до партии Подемос и Сиризы в Европе, наряду с проблемами существования и распространения самоорганизующихся практик -- думает ли он, что всё ещё возможно "изменить мир, не захватывая власть."
Во-первых, Джон, мы хотели бы спросить вас, как вы думаете, откуда берёт своё начало идея гегемонии* в революционных процессах 20 века, то есть, идея социальных изменений через захват власти?
Я думаю, что ключевым элементом является понимание труда как наемного труда. Другими словами, отчужденного или абстрактного труда. Наемный труд был и остается основой профсоюзного движения, социал-демократических партий, которые были его политическим крылом, а также коммунистических движений. Эта концепция определила революционную теорию рабочего движения -- борьбу наемного труда против капитала. Но его борьба была ограничена, поскольку наемный труд является составляющей капитала, но не его отрицанием.
Я не понимаю связи между этой идеей труда и идеей революции через захват государственной власти.
Один из способов понимания этого можно описать следующим образом: если начинать с определения труда как заработной платы или отчужденного труда, то рабочие в этой идее становятся жертвами и объектами системы господства. Движение, которое борется за повышение жизненного уровня работников (то есть жертв и объектов) будет в любом случае обращаться к государству. Почему? Потому что государство в этой модели, в силу его сепарации от общества, является идеальным учреждением. Это традиционное мышление рабочего движения и всех левых правительств, которые существуют в настоящее время в Латинской Америке.
Но эта традиция не единственный подход в политике освобождения...
Конечно нет. В последние двадцать-тридцать лет появилось множество движений позиция которых отлична: можно освободить человека от отчужденного труда, заполнив трещины в системе. В них человек способен действовать по-другому, делать то, что кажется полезным, необходимым, и что самое главное для нас; вести деятельность, не подчиняющуюся логике прибыли.
Подобные трещины могут быть пространственными (места, где возникают альтернативные общественные отношения), темпоральными ("Здесь и сейчас, все собравшиеся, действуем по-другому. Мы открываем окно в другой мир."), или связанные с определенными видами деятельности или ресурсами (например, кооперативы или деятельность, преследующая нерыночную логику в отношении воды, программного обеспечения, образования и т.д.). Мир и каждый из нас наполнен этими трещинами.
Отказ от отчужденного и отчуждения труда влечет за собой, в то же время, критику институциональных и организационных структур, а также вытекающего из них мышления. Таким образом объясняется неприятие профсоюзов, партий, и государства, наблюдаемое во многих современных движениях, от сапатистов к греческим или испанским индигнадос ("возмущённые" -- прим. переводчика).
В тоже время, я думаю, что это не вопрос противостояния старой и новой политики. Мы видим, что оба этих подхода, порождёны экономическим кризисом и выходят на первый план одновременно будь, то низовые акции протеста на городских площадях или новые партии, такие как Сириза и Подемос.
Я думаю, это отражает тот факт, что наш опыт при капитализме противоречив. Мы его жертвы и одновременно с этим -- нет. Мы стремимся к улучшению наших стандартов жизни как работников, но в то же время стараемся выйти за рамки существующего мира, чтобы жить по-другому. В одном отношении мы, в сущности, люди, которые должны продавать свою рабочую силу для того, чтобы выжить. Но в другом, у каждого из нас есть мечты и проекты, которые не вписываются в капиталистическое определение труда.
Трудность заключается в том, чтобы установить связь между этими двумя типами движений. Какой должна быть эта связь, чтобы не воспроизводилось сектанство прошлого? Какими могут быть отношения между двумя этими перспективами, учитывая их фундаментальные различия?
Аргентина в 2001 и 2002 годах, индигнадос в Греции и Испании позже -- в определенный момент, низовые движения останавливаются, наступает их кризис или они вообще исчезают. Можете ли вы сказать, что политика заполнения трещин в капитализме имеет существенные ограничения в плане устойчивости и расширения?
Я бы не назвал это ограничениями, скорее это проблемы. Десять лет назад, когда я опубликовал "Изменить мир не захватывая власть", достижения и сила низовых движений были более очевидными, в то же время сейчас мы всё больше осознаём их проблемы. Движения, которые вы упоминаете, являются чрезвычайно важными маяками надежды, но капитал продолжает существовать; ситуация становится всё хуже и хуже; она приводит всё к большим страданиям и разрушениям. Мы не можем ограничиться аплодисментами этим движениям. Этого не достаточно.
Может ли тогда ответ быть найден в варианте, который фокусируется на государстве?
Для меня понятно, почему люди хотят двигаться в этом направлении -- весьма понятно. Минули годы бескомпромисной борьбы, но агрессия капитала остается неизменной. Я искренне надеюсь, что Подемос и Сириза всё же победят на выборах, это может изменить калейдоскоп социальной борьбы. Но в тоже время я сохраняю всю свою критику в отношении государственного пути.
Любое правительство подобного типа влечет за собой переключение со страсти и борьбы в институциональное русло, что приводит к примирению между гневом, который выражают эти движения, и воспроизводством капитала. Существование любого правительства предполагает содействие воспроизводству капитала (за счет привлечения иностранных инвестиций, или через другие средства), нет никакого пути в обход. Эта неизбежность означает участие в агрессии имя которой -- капитал. Это то, что уже произошло в Боливии и Венесуэле, такая же проблема возникнет в Греции и Испании.
Может ли всё это быть вопросом комплементарности низовых движений и движений, ориентированных на государственные учреждения?
Это очевидный ответ, который приходит снова и снова. Но проблема с очевидными ответами в том, что они подавляют противоречия. С подобной лёгкостью невозможно согласовать эти два подхода. Государственнический подход, может улучшить условия жизни людей, но я не думаю, что он способен сломить капитализм и генерировать другую реальность. Я искренне верю, что мы находимся в ситуации, когда нет долгосрочных решений для всего человечества в рамках капитализма.
В то же время я не сбрасываю со счетов государственный вариант, поскольку у меня самого нет ответа, который я мог бы предложить, но это не решение.
Где же вы ищете ответ?
Не считать левые партии врагами, для меня дело не в них, ответ должен рассматриваться с позиции углубления трещин в капитализме.
Если мы не собираемся принимать гибель человечества, которая, как мне кажется, при капитализме становится весьма вероятной, то единственной альтернативой является мысль о том, что наши движения -- есть рождение другого мира. Мы должны продолжать углублять трещины в капитале, искать способы их распознавания, укреплять их стенки, расширять и соединять их.
Если мы будем мыслить в ключе государства и выборов, то мы уйдём с обозначенного пути, Подемос и Сириза могут улучшить положение вещей, но они не могут создать другой мир вне логики капитала. И это ключевой тезис в моих размышлениях.
И, наконец, Джон, какой вы видите связь между этими двумя перспективами?
Мы должны поддержать постоянные и уважительное дебаты при этом не упуская из вида различия и противоречия этих подходов. Я думаю, что основой для диалога может быть то, что ни у кого нет готового решения.
На данный момент, мы должны признать, что мы не достаточно сильны для того, чтобы уничтожить капитализм. Я имею в виду возможность организовать жизнь, которая не зависела бы от наёмного труда. У нас нет возможности сказать: "Мне не важно, есть ли у меня работа или нет, потому как, если у меня её нет, то я могу посвятить свою жизнь другим вещам, которые меня интересуют и которые дадут мне достаточно ресурсов, чтобы жить достойно." Сейчас всё совсем не так. Возможно, мы сначала должны построить что-то такое, прежде, чем сказать "капитал, иди к чёрту".
В этом смысле, давайте иметь в виду, что необходимым условием для Французской революции в определённый момент было то, что социальная сеть буржуазных отношений больше не нуждалась в аристократии для своего существования. Точно так же мы должны работать в направлении точки, когда мы сможем сказать "нас не волнует, инвестирует ли глобальный капитал в Испанию или нет, потому как мы уже построили взаимные сети поддержки и они достаточно сильны для того, чтобы мы могли жить достойно."
Сейчас во всём мире популярны протесты против банков. Тем не менее, я не думаю, что банки являются проблемой. Скорее проблемой является существование денег как общественных отношений. Как бороться с этим? Я считаю, что тут необходимо устанавливать нетоварные, некоммодифицированных общественные отношения.
Множество людей в настоящий момент работают в этом направлении, ими двигает желание, убеждения или необходимость, но при этом о них могут и не писать в газетах. Они строят другие формы сообществ, социальности, думают о технологии и человеческих возможностях, чтобы создать новый мир.
Джон Холлоуэй профессор социологии в Институте гуманитарных и социальных наук
Автономного университета Пуэбла в Мексике
Источник: ROAR Magazine
Перевод: тов. bezmotivnik
Добавить комментарий