Публикуем перевод интервью известного ученого-лингвиста и анархиста Ноама Хомского о политике борьбы правительства США с проблемой наркотиков.
The New York Times называла его “возможно самым важным среди живущих сегодня интеллектуалов”. Он написал более 150 книг, фигурировал в более чем 100 документальных фильмах, чаще всех живых мыслителей упоминается в академических работах, и был включен в список запланированных целей Унабомбера. Хотя его считают главным среди основателей современной лингвистики, деятельность Хомского на самом деле выходит за пределы этой сферы, проникая в философию, психологию, и даже генетику. Он широко известен за свои политические комментарии и активизм. На протяжении 1960-х Хомский стал одним из самых влиятельных критиков войны во Вьетнаме, написав эссе “Ответственность интеллектуалов”, в котором утверждалось, что большинство академиков стали подчиненными своих правительств и занимались в основном рационализацией их просчетов.
В 1988 вместе с Эдвардом С. Херманом, Хомски написал книгу “Производство согласия: политическая экономика масс-медиа”, в которой рассказывалось о том, как новостные организации представляют мир в соответствии с нуждами рекламодателей, функционируя исключительно в качестве пропагандистских систем корпораций. Не удивительно, что его не приглашают на американские новостные программы, исключением становятся только финансируемые аудиторией передачи вроде Democracy Now!.
Впервые мы представили интервью с почетным профессором MIT в 1998, и в нем он обрисовал и рассмотрел связи между правительственной властью, властью корпораций и войной с наркотиками, включая их роль в “контроле популяции”. Поскольку боевые порядки в этой войне стремительно перегруппировались, мы решили что наступило идеальное время снова поговорить с Ноамом Хомским. Он с готовностью откликнулся, приняв нас в своем офисе в Кембридже, штат Массачусетс.
Вы выступали против войны с наркотиками, объясняли, что она на самом деле ущемляет бедных людей, фактически повышая употребление, и выступает оправданием программам контроля других народов. Можете кратко пройтись по этим пунктам?
Давайте предположим, что существует проблема наркотиков, ради обсуждения – под наркотиками, понятное дело, имея в виду кокаин, марихуану, и так далее. Предполагаю, вы согласны. Что вы будете делать? Есть исследования – правительственные и не только – которые говорят, что самый недорогой путь это профилактика и лечение. Более дорого и менее эффективно применять полицию, еще менее эффективно и более дорого вводить запреты на границе. И самый дорогой и наименее эффективный способ – проведение заграничных операцией, вроде тех, что они называют “окуриванием”. Фактически, это химическая война, что и происходит в Колумбии и других странах. Я видел это сам, это на самом деле химическая война. Таковы основные факты, и я не думаю что кто-то может сильно их подвергать сомнению.
Теперь давайте посмотрим на то, как велась война с наркотиками последние 40 лет. У нее давние истоки, но началась она 40 лет назад: очень мало тратится на профилактику и лечение. Много полицейских операций, куча пограничного контроля, и масса заграничных операций. И эффективность в отношении доступности наркотиков практически неопределима; цены наркотиков не влияют существенно на доступность. Так что существуют две версии: войной с наркотиками занимаются безумцы, или у них есть другая цель.
Хорошо, закон предусматривает стандартный путь определения намерений – с помощью изучения предсказуемых последствий. Есть 40 лет опыта и фактически никакого эффекта в том, что они якобы пытаются сделать, и можно легко предсказать множество последствий. Дома, вы блокируете избыток людей. В 70-е экономика стремительно перешла от местного производства к финансовым операциям и экспорту производства. Это создало классовую проблему: что же делать с безработными?
Так получилось, что у нас в Америке очень сильная корреляция между классом и расой, и это означает избыток черных и латиноамериканцев. Хорошо, вы знаете, что мы цивилизованная страна, так что их не убивают, а сажают в тюрьму. Фактически, количество заключенных взлетело вверх, особенно в начале 80-х; оно не сравнимо ни с одной другой страной нашей весовой категории.
Между тем, за морем война с наркотиками сконцентрирована на борьбе с повстанцами. Таким образом, рациональный вывод в том, что это и есть цели. Единственная альтернатива, о которой я могу подумать – чистейшей воды безумие.
Кроме того, благодаря опыту мы знаем, что упредительные меры работают. Здесь мы подходим к вопросу, что такое проблема наркотиков. Фактически, злейшая проблема на данный момент это табак: он убивает гораздо больше людей, чем тяжелые наркотики, в двадцать раз или эта цифра может быть выше. Вот это действительно опасное вещество. Вторая по опасности субстанция это алкоголь, в силу прямых последствий для потребителя, а также из-за вреда, наносимого окружению. Марихуана не делает людей агрессивными; алкоголь делает их такими. Так что он вносит свой вклад в насилие, и наносит большой урон – а еще пьяные водители убивают людей. Это убийца.
В любом случае, без всякой криминализации, употребление этих субстанций существенно снизилось среди наиболее образованных людей. То же самое с красным мясом. Это было изменение стиля жизни, и более здоровый стиль жизни пришел без криминализации. Это просто образование, а оно в основе своей – профилактика. Так что я думаю, что нет почти никакого рационального вывода кроме того, что я упомянул: война с наркотиками никак не направлена на уменьшение потребления. Она имеет другие цели, которые определяются предсказуемыми последствиями.
Эво Моралес, президент Боливии, сделал уместный комментарий пару лет назад. Он сказал “если вы хотите уничтожить здесь коку, тогда позвольте нам уничтожить табак в Северной Каролине и Кентукки. Это гораздо более опасная вещь. Он убивает гораздо больше людей, чем кока”. Понятное дело, это шутка – Штаты не дадут ему сделать это. Но все же, она еще раз указывает на цинизм всей программы.
Вы отметили, что наркотические деньги используются для поддержки тайных операций по борьбе с повстанцами. Можете объяснить, как это началось и как это работает сегодня?
Лучше всего об этом написал Альфред МаКой в “Политике героина” (в оригинале The Politics of Heroin). Он отследил ситуацию к ранней послевоенной Европе (после Второй Мировой), когда главной задачей Вашингтона было подорвать антифашистское сопротивление и рабочие движения в Италии, Франции и Германии, для восстановления традиционных социальных структур, включая сотрудничавшие с фашистами.
На самом деле, это началось раньше, еще до конца войны, когда американские и британские силы двинулись по итальянскому полуострову с помощью мафии. Во Франции, чтобы сломить мощное рабочее движение, оккупанты из США нуждались в штрейкбрехерах, и еще больше – в головорезах. Они реконструировали корсиканскую мафию в этих целях, и за плату разрешили ей восстановить старый героиновый канал в Марселе, который фашисты разрушили.
После этого центр наркоторговли постоянно следовал за американской интервенцией и подрывной деятельностью. Героиновая торговля перешла из французского канала (оригинал – French Connection) в Юго-Восточную Азию, где так называемый “Золотой треугольник”, зона в Бирме, Таиланде и Лаосе, стал самым большим регионом, производящим наркотики, с подачи Штатов, финансировавших секретные войны против населения этих стран.
Затем она переместилась в Пакистан и Афганистан в 80’е, когда Штаты поддерживали афганское сопротивление против советской оккупации, включая полевых командиров. Как правило, террористические операции, которые производились в Центральной Америке во время администрации Рейгана, снабжались засчет торговли кокаином, что частично обнародовалось во время слушаний по делу Иран-контрас, хотя большая часть информации была скрыта. Это достаточно естественно: такие операции нуждаются в бандитах и грязных деньгах, что обычно осуществляется с помощью нелегальных наркотиков.
Как это работает сегодня, вы можете спросить у людей, плотно занимающихся этой проблематикой, в отличие от меня – таких, как Альфред В. МакКой или Питер Дейл Скотт.
Вы можете рассказать нам о связи между наркокартелями и большими банками?
Отмывание денег повсеместно идет через банки, которые притворяются несведущими. Масштаб потрясает, в соответствии с приблизительными оценками. Интересной иллюстрацией происходящего может быть операция “Гринбэк”, запущенная по инициативе Казначейского Департамента в 1979 году, когда следователи обнаружили существенное увеличение запасов наличности в банках Южной Флориды параллельно с увеличением импорта кокаина. Расследование было остановлено администрацией Рейгана, которая очевидно не выбирала банки в качестве целей, разве только для выкупа в случае их проблем.
Вы придерживаетесь теории анархизма или анархо-синдикализма. Можете указать нам, как ваши взгляды на наркотики и войну с наркотиками встраиваются в нее?
Война с наркотиками, по моему мнению, это более чем незаконное применение государственной власти. Мы можем задавать вопрос, что же надо делать, но я думаю, по упомянутым мной причинам, то что было сделано – абсолютно нелегитимно. Анархо-синдикализм это попытка превзойти незаконное применение власти, включая государственную, но также и другую любую власть, включая корпоративную, или патриархально-семейную, или любую другую. В этой связи существует смысл. Есть попросту случай нелегитимного применения власти с помощью концентрации этой власти, которая не должна существовать с самого начала.
Иногда вы выступали против Либертарианской партии и ее идеалов. В последнее время такие либертарии как Рон Пол обхаживают потребителей травы на основе того факта, что они противостоят войне с наркотиками. Почему вы против них?
То, что называется либертарианством в Штатах это существенное отклонение от традиционного либертарианского мышления. Традиционно, к примеру в Европе, слово “либертарианский” означает принадлежащий анти-государственному крылу социалистической партии. В США “либертарианский” означает ультра-капиталистический, это означает разрешения на любую деятельность для капиталистов, практическое отсутствие ограничений. Это рецепт самой худшей из существующих тираний – неограниченной тирании корпораций.
Посмотрите на отдельных либертарианцев, к примеру, на Рона Пола. Он может быть абсолютно искренним, но когда я читаю его программы, и другие программы Либертарианской Партии, или Катоновского Института, я вижу что они дадут неограниченные возможности к концентрации личной власти.
И это худшая тирания, которую можно вообразить. Какое бы ни было правительство – пусть это будет наше – если оно отвечает перед народом, то народ может его проверить на честность, по крайней мере, в принципе. Поэтому возможны такие реформы, как Новое Дело (оригинал – New Deal) – из-за давления народа. С другой стороны, вы и я не можем ничего сказать о политике Goldman Sachs или General Electric. В принципе, наш единственный контакт с этими организациями это потребление их продуктов или служение им в качестве покорной рабочей силы. Мы можем владеть какими-то долями, но это несущественно по сравнению с общим объемом. Так что они по сути не отвечают перед народом за исключением регулирующего аппарата, который в нашем обществе может быть реализован через государство, и так можно будет сдерживать излишества и разрушительную силу этих организаций.
Вы с вашим другом и бывшим коллегой престарелым Говардом Зинном, продвигали идею перемен, приходящих снизу вверх, от организующихся людей, а не через избранных лидеров. Вы видели это в движениях за права и антивоенных группах, и это ощущается в движениях за марихуану сегодня. Дает ли прогресс в кампаниях за марихуану надежду по другим делам?
Во-первых, я не заходил так далеко в том, о чем вы говорите – существует взаимодействие между выбранными чиновниками и популярным активизмом. Так что, к примеру, давайте вернемся к Новому Делу или другим либеральным социальным мерам, пришедшим от Нового Дела во время администрации Никсона. Никсон фактически был последним либеральным президентом, и его либеральные меры были в значительной части результатом популярного активизма, от организации CIO в 30-е до их воздействия в ранние 70-е. Они влияли на законы и чиновников. Так что это не совсем выбор, можно делать и то и другое, и увидеть, в чем эффект взаимодействия.
Легализация марихуаны продвигается, и это понятно. Она была бы точкой напряжения для властей, и это напряжение хотят ослабить или убрать. Но вот сама процедура рождает интересные вопросы. Я не думаю, что надо действовать в ключе давайте легализуем все – надо учитывать существующую культуру, общество, как люди отреагируют и многое другое. Я думаю, нам надо двигаться в направлении усиления контроля жестких наркотиков, как мы поступаем сейчас с табаком, но возможно понадобится пройти несколько этапов.
Никсон был либералом? Наши читатели видят в нем человека, развязавшего войну с наркотиками. Объясните?
Никсон сделал много гнилых вещей, гораздо более худших, чем война с наркотиками, но то же самое справедливо и в отношении других либеральных президентов. Его либеральные инициативы включали Occupational Safety and Health Administration (OSHA), Environmental Protection Agency (EPA), Earned Income Tax Credit (EITC) и многе другое.
Ни один президент с времен Никсона не продвинул такие либеральные инициативы.Его классовая атака стала фактором, запустившим ответные удары бизнеса против демократии и прав в середине 70-х.
Напоследок, наши читатели интересуются, пробовали ли вы марихуану?
Нет, ни разу – я очень обычный человек.
29 июля 2011 Т.А. Седлак
Добавить комментарий