Планируя весеннее путешествие, я твердо решил, что пляжный отдых и распитие коктейлей у бассейна - не мое. Мне хотелось не только получить свою порцию дефицитного на нашем севере солнца, но и выступить в роли некоего этнографа. Погрузиться в иностранное общество и, возможно, попробовать понять его. Так мой выбор пал на Грецию, где я провел 10 апрельских дней.
Город Салоники для Греции - все равно что Санкт-Петербург для России. Северный, относительно столицы, студенческий мегаполис, второй по величине в стране. Родина Кирилла и Мефодия, к слову сказать. Разместился я в отеле в самом центре и последующие десять дней посвятил изучению людей, слегка разбавляя это занятие посещением исторических мест (коих тут предостаточно) и ресторанов с барами, которых тут тоже немало. Изучение последних, впрочем, также можно отнести к этнографии.
Во время моего пребывания в Салониках мне довелось стать свидетелем нескольких протестных акций, на которых я хочу остановиться поподробнее. Стоит сказать, что в тот солнечный день мы с моей лучшей половиной купили яблоки и планировали отправиться в зоопарк, чтобы кормить медведей, но автобусы из центра внезапно исчезли. Я поскромничал и не стал спрашивать у столпившихся на остановке людей о причине исчезновения транспорта, а отправился самостоятельно разузнать что к чему.
Искать долго не пришлось. 300 учителей собрались на главной площади и подозвали к себе полицейских. Протестующие работники сферы образования потребовали у стражей порядка перекрыть центральную улицу города от проезда всех машин и, выстроившись колонной и растянув баннер с лозунгами, пошли по городу. К сожалению, я совершенно ничего не понял из речевок, но требовали протестующие так уверено и задорно, что я занял почетное место во главе колонны и отправился с ними. Так мы прошли несколько кварталов. Затем протестующие свернули с главной улицы, а я ушел на автобусную остановку. Медведи оставались по-прежнему не кормлены.
Эта акция привела меня в восторг. Вечером я спрашивал местных: не возмущает ли такое поведение протестующих? Но все совершенно спокойно относились к тому, что 300 человек на полчаса парализовали основную транспортную артерию города в час пик. Будь их хоть десять - никого бы это не возмутило. У них проблема, и они должны быть услышаны. В Сыктывкаре власти определили место для протеста - Мичуринский парк. Желающих протестовать перед хвойными деревьями за полтора года существования гайд-парка, если я ничего не упустил, пока не нашлось. И верно: если уж протестовать, то так, чтобы все слышали. Если хочется, чтобы проблему решили, надо о ней кричать - этому учат нас греки, продолжая священное дело Кирилла и Мефодия. Небольшая акция протеста греческих учителей, как оказалось, была только для затравки. Страну ждал общенациональный день протеста. И сложно было найти в Салониках здание, не украшенное плакатом с приглашением на шествие.
Перед тем как я начну рассказывать о самом шествии протестного дня, приведу суть разговора с греческой анархисткой. Общение наше состоялось в "Школе свободы". Сама школа - захваченный анархистами особняк в центре города. Там анархисты обустроили спортзал, пивоварню, звукозаписывающую студию, лекторий, бар, библиотеку, кинозал, теплицы, магазин, бесплатную кухню и многое другое. Сам особняк принадлежит церкви, которая вовсе не против такого использования своей недвижимости, а электричество дому бесплатно дает муниципалитет.
Днем, когда "Школа свободы" почти пуста, мы стоим с Софьей в холле особняка и беседуем о ситуации в наших странах. Моя собеседница ни слова не понимает по-английски, но довольно сносно говорит на великом и могучем. Спрашиваю про грядущее шествие. Софья не уверена, что приедет, ведь она живет не в центре, до места сбора надо добираться на автобусе, а водители, как и все порядочные греки, в этот день будут на шествии. Спрашиваю: ожидаются ли погромы? - Да, это вечером, - буднично отвечает гречанка.
Итак, день протеста. На площади к моменту моего появления собралось несколько тысяч человек. Почти все были взрослыми мужчинами лет примерно за 40. Чуть позже я сообразил, что в это время в разных частях города проводилось 3 основных митинга. Первый - митинг политической оппозиции. Второй - общественных движений и профсоюзов. Третий - митинг рабочих закрывшегося завода "Кока-Кола", куда я и попал. Корпорация приняла решение закрыть завод и сократить несколько тысяч рабочих. Производство перенесли в Болгарию, вызвав гнев во всей Греции. Многие стали бойкотировать напитки корпорации - те, что произведены на болгарском заводе. На сцене огромный грек, похожий на медведя, читал свою заготовленную речь. Он явно не тянул на хорошего оратора, но его низкий голос звучал из колонок так уверенно, что сомнений в правоте его слов не возникло.
К слову, в тот момент мне пришлось покраснеть за соотечественников. В город прибыл российский парусник, пришвартовавшийся в порту. Моряков выпустили погулять, и трое из них, совсем молодые, забрались на постамент памятника, располагающегося за сценой. Они стали снимать толпу на мобильные телефоны, показывая пальцем на кого-то и смеясь. Многотысячная толпа не могла не видеть их, ведь памятник стоял сразу за сценой, на которой как раз закончил выступать грек-медведь. Мне стало очень неловко за моряков, я отправился сквозь толпу к ним - сказать, что я о них думаю. Пока я пробирался к памятнику, моряки оттуда слезли.
Вскоре выступающий закончил свою речь, и рабочие выстроились в колонны на главной улице - так же, как учителя накануне. Под звук барабанов и громкое скандирование мы двинулись по городу навстречу двум другим шествиям с митингов оппозиции и общественных движений. Спустя полчаса все шествия объединились, и я отошел на обочину, чтобы изучить, кто тут представлен.
Обычно колонна строится таким образом: часть людей несут центральную растяжку перед колонной, за ней идут люди с флагами, а уже за ними - основные сторонники. Перед растяжкой идет лидер с громкоговорителем, который скандирует речевки. Все просто: заводила кричит лозунг, колонна громко повторяет. Какие-то колонны были большими, например рабочие с завода и сторонники коммунистической партии. Другие - поменьше, как студенческие советы и анархисты. Некоторые - вообще маленькие, из 10-20 человек, например женщины со швабрами. Изучив всех, я пошел под знакомым мне черно-красным знаменем антифашистов.
Тут были все, от мала до велика, от бедных до вполне состоятельных. Не повезло офисам банков и некоторым автомобилям, оказавшимся на пути шествия - на них по маршруту движения процессии появились оскорбительные граффити. Толпа разбрасывала листовки, наклеивала стикеры. Казалось, вот-вот начнут жечь мусорки и переворачивать авто. Полицейских не наблюдалось вообще. Все было шумно, ярко, но в целом мирно.
На одном из перекрестков я заметил парня на скутере. Дождавшись появления колонны анархистов, он вдруг крикнул что-то и резко нажал на газ. Трое парней в черном помчались за ним, но вскоре вернулись - не догнали. Как мне сказали, это был провокатор-фашист. Расспрашиваю про них у ребят, что идут рядом. Они рассказывают про националистическое движение в Греции.
Местные националисты - чуть ли не единственные в стране, кто не любит русских (справедливости ради стоит сказать, что они не любят никого, кроме греков). Их идеология популярна в небольших деревнях. Как правило, именно там фашисты вербуют сторонников. Они рассказывают малообразованным провинциалам, что причиной всех бед являются приезжие и, если выгнать их всех, жить станет лучше. Большинство греков над этим, конечно, смеются. Чуть впереди нас идет колонна протестующих против депортации одного турка. Несколько лет назад тот нелегально пересек границу и попался. После нескольких лет разбирательств его решили депортировать на родину - этот факт в стране вызвал возмущение. Хотя турок тут, конечно, недолюбливают.
Многотысячное шествие делает несколько остановок, выходя в итоге к зданию мэрии. Тут появляются первые полицейские, они выстраиваются кордоном перед входом. Протестующие, не смущаясь, достают баллончики с краской и пишут на стенах все, что хотели передать властям. Власть многие воспринимают как фашистскую хунту. Утверждение это, конечно, не может не вызвать смех. При существующем уровне свобод Грецию стоило бы назвать колыбелью демократии, но ни один грек с этим не согласится.
Мероприятие подходило к концу, бойкие парни и девушки раздавали листовки с приглашением прийти вечером на территорию университетского кампуса к факультету философии, где состоится обсуждение прошедшей акции. "Погромы!" - подумал я. Как правило, именно университеты - рассадники всех погромов, заканчивающихся метанием коктейлей Молотова через забор в полицию.
Вход на территорию европейских университетов для полицейских запрещен. Ни один полицейский не зайдет на территорию вуза, если на то не будет разрешения "трех" - совета преподавателей, студсовета и ректора. Руководство вузов чаще всего отказывает во входе представителям властей. Полиция придет и уйдет, а репутация среди 100 000 студентов будет навсегда подорвана. Кроме того, свежи воспоминания о том, как полицию пустили в Афинах на территорию вуза во время массовых протестов и полицейские подожгли здание, чтобы выкурить оттуда студентов. Погибло много исторических ценностей.
На территорию университета мы подошли чуть раньше. Экскурсию устроила девушка Маша, выпускница сыктывкарского Лицея народной дипломатии. Территория университета огромная. Тут ходят свои автобусы (бесплатные), есть большие столовые (тоже бесплатные), общежития, больница, роддом, обсерватория и еще много чего. Есть и свой ядерный реактор, который в прошлом году поломали студенты-физики. Электричество пропало, и пока реактор чинили, весь вуз учился, по словам Маши, "пока не потемнеет". Мы подошли к корпусу философского факультета.
Как правило, в университетах всегда что-то захвачено студентами. Иногда захватываются аудитории, этажи, а порой и целые корпуса. Самые политактивные студенты обитают, конечно, на философском факультете. Все стены в лозунгах, листовках и стикерах. На повестке дня - судьба столовых. Студенты протестуют против необходимости показывать студенческие билеты при посещении столовой. "Еда - это право, а не привилегия, - говорят тут. - Если человек не учится в нашем университете, но хочет поесть, неужели мы должны ему отказать?"
Бегло осмотрев соседнее здание факультета филологии (стоит отметить, что в этом здании постройки конца 19-го века - безупречная чистота и порядок, в отличие от философского), мы вышли во двор, где стала собираться толпа. Все находились в ожидании чего-то. Тут на скамейку встал мужественный грек и решительным голосом что-то спросил у собравшихся. Толпа одобрительно отозвалась. Грек спросил еще что-то. Толпа вновь с ним согласилась, на этот раз уже громче. Он спросил в третий, в четвертый и в пятый раз. Протестующие буквально взревели. Я понимал, что еще мгновение - и мы пойдем брать штурмом какой-нибудь Зимний. И тут все, как по сигналу, достали из больших коробок ящики с пивом, а со сцены грянула музыка. Началась вечеринка. Разочарованию моему не было предела. С горя я обозвал всех проклятыми гедонистами и побрел восвояси.
Меня ждал ужин из трех блюд плюс вино. Из ресторана на набережной открывался чудесный вид на лунную дорожку Средиземного моря. Идеальное место для того, чтобы порассуждать о протестном движении и покритиковать гедонизм.
Добавить комментарий