Этот провокационный текст, опубликованный в канун прошлого чемпионата мира по футболу, приобрел с тех пор еще большую актуальность. Подготовка к Мундиалю-2014, который откроется через несколько дней в Бразилии, сопровождалась беспрецедентными в истории акциями протеста. На улицу вышли жители бедных кварталов, которые сносили, чтобы «облагородить» и очистить от люмпен-пролетариата бразильские города, застроив освобожденные территории объектами спортивной и туристическо-развлекательной инфраструктуры. Миллионы бразильцев активно протестовали против непомерных бюджетных расходов на проведение футбольного шоу. Они считают, что вложенные в зрелища деньги должны были быть потрачены на «хлеб» – на строительство новых школ, больниц, жилых домов и социальную помощь нуждающимся. И чтобы подавить эти протесты, правительство было вынуждено прибегнуть к настоящим армейским операциям.
Одновременно с этим разгорался скандал вокруг чемпионата мира по футболу-2022, финальная часть которого должна пройти в Катаре – поскольку стало известно, что спортивные объекты в этой нефтяной монархии строятся за счет рабского каторжного труда мигрантов. Как это, собственно, было и в Киеве, накануне минувшего футбольного чемпионата Европы в 2012 году, где жившие в ужасных условиях «заробитчане» практически за еду работали на реконструкции киевского Олимпийского стадиона.
В 2010 году, когда была написана статья Терри Иглтона, мы побывали в Соуэто, бывшем гетто на окраине Йоханнесбурга, известном своими традициями борьбы против апартеида. Там расположен роскошный стадион, где проходил финал прошлого чемпионата мира по футболу. Этот матч посмотрели несколько миллиардов человек – но если бы они смогли взглянуть на то, что находится за пределами окруженного трибунами поля, то увидели бы трущобы и пустыри. Если вы вдруг будете смотреть матчи в Бразилии, не забывайте, что Иглтон прав – их показывают для того, чтобы вы не видели ничего вокруг.
Если приход к власти в Великобритании правительства Кэмерона уже сам по себе плохая новость для тех, кто ожидает радикальных перемен, то Чемпионат Мира по футболу — еще хуже. Он напоминает нам о том, что, вероятнее всего, перемены не наступят даже после развала правительственной коалиции.
Любой аналитический центр правых, если он вдруг задумается над вопросом о том, как бы придумать некую схему, которая позволит отвлечь население от фактов политической несправедливости и найти нечто компенсирующее их тяжелый труд – без особого труда найдет универсальное решение — футбол. Лучшего способа решения проблем капитализма пока еще не придумали, если, конечно, не брать во внимание социализм. Но если уж говорить о соперничестве между футболом и социализмом, то футбол обогнал его на несколько световых лет.
Современное общество не позволяет мужчинам и женщинам ощутить чувство солидарности, которое предоставляет им футбол, доводя ее подчас до коллективного помешательства. Голос большинства автомехаников или продавцов в супермаркетах элитарная культура обычно заглушает, но раз в неделю им все же показывают на экране высочайшее мастерство тех, по отношению к кому слово «гении» не будет преувеличением. Футбол, как и джаз-банд или театральная труппа, сплавляет ослепительные таланты индивидуумов в командной игре, решая тем самым вопросы, над которыми так долго и безуспешно бьются социологи. Сотрудничество и конкуренция здесь мастерски сбалансированы.
Слепая преданность и междоусобное соперничество ублажают наши сильнейшие инстинкты, выработанные в ходе эволюции. Футбол искусно смешивает гламур и будничность: игроков обожествляют, но лишь за то, что они — наше «альтер-эго», они — это те, кем без труда смогли бы быть вы сами. Настолько объединять в себе близость и инаковость может лишь Бог, и даже его в рейтинге знаменитостей давно обогнал другой «Единый и Неделимый» — Жозе Мауриньо. В наш социальный порядок, где не хватает различных церемоний и символизма, вторгается футбол и эстетически обогащает жизнь людей, для которых Артюр Рэмбо – это лишь киногерой.
Спорт — это зрелище, но, в отличие от церемонии торжественного выноса знамени, это зрелище, приглашающее зрителей к участию. Мужчины и женщины, чья работа не сопряжена с интеллектуальными усилиями, могут проявлять здесь потрясающую эрудицию, вспоминая отдельные эпизоды игры и обсуждая мастерство игроков. Диспуты мудрецов, достойные древнегреческого форума, заполняют пабы и трибуны. Игра, словно в театре Бертольда Брехта, вдруг превращает простых людей в экспертов. Это живое ощущение традиции контрастирует с исторической амнезией постмодернистской культуры, отбрасывающей как антиквариат все, что старше 10 минут. В футболе присутствует и продуманная смена гендерных ролей – ведь игрокам удается сочетать силу борца с грацией балерины.
Футбол предлагает своим почитателям красоту, драму, конфликт, церковный обряд, карнавал и даже некоторую трагедию, не говоря уже о возможности «съездить» в Африку на чемпионат, не двигаясь с места. Футбол, словно некая религия строгих правил, четко определяет что именно вам носить, к кому присоединяться, какие гимны петь и каким святыням трансцендентной истины поклоняться. Футбол, как и телевидение, замечательно разрешает давнюю дилемму наших политических боссов: «Что же с ними со всеми делать, когда они не на работе?». На протяжении столетий народные карнавалы, бушевавшие по всей Европе, давали простым людям возможность выпускать протестный пар, осквернять религиозные символы, осмеивать господ и хозяев — они были действительно анархичны и являлись неким предвкушением бесклассового общества.
В футболе же всё как раз наоборот — среди болельщиков могут, конечно, периодически происходить гневные вспышки, направленные против «жирных корпоративных котов», вторгающихся в их клубы, однако в основном футбол нынче — это опиум народа или даже «крэк» для народа. Футбольной иконой является безукоризненный тори, раболепствующий конформист — Бэкхем. «Красные» — это нынче уже не большевики. Тот, кто серьезно относится к политическим переменам, просто не может не признать необходимость упразднения этой игры. И любая политическая сила, которая попытается это сделать, будет иметь столько же шансов прийти к власти, сколько у гендиректора «Бритиш Петролеум» шансов занять место Опры Уинфри.
Терри Иглтон
15.06.2010
Перевод Дмитрия Колесника
