Общий взгляд на социальную политику или на то, что так называют

Автор обращается к различным актуальным для настоящего времени аспектам социальной политики: катастрофически огромный разрыв между заработными платами, коррупция, демографический спад, проблема утечки мозгов, отношение правительства к интеллектуалу и т.д. На основе приведенных фактов доказывается идея отсутствия четкой социальной политики, вместо которой фигурирует вполне конкретная корпоративная политика.  

Проблема, которую мы поднимаем в настоящей статье, отличается неоспоримой актуальностью. Политика, а в данном случае – социальная политика, затрагивает абсолютно любого члена общества, даже если он думает, что в своей жизни он никак с ней не соприкасается.

Сначала изложим тезисно те пессимистические реалии, которые характеризуют современную властную структуру и, соответственно,  реализуемую ей политику, направленную на весь российский социум. Более детальное описание этих явлений читатель найдет в ранее опубликованной работе (см. [7]).

1. СМИ находятся в прямой зависимости от власти; «Единая Россия» жестко цензурирует мир массмедиа, не допуская критику в адрес власти и не позволяя публично высказываться «против». Почти не осталось печатных изданий, теле и радиоканалов, позволяющих себе критиковать власть. По сути, система массмедиа перестала информировать народ, а стала лишь агитировать за власть.
2. Выборность исчезла полностью; губернаторов назначают, представителей оппозиции не допускают к микрофону, сохраняется лишь иллюзия того, что выборность существует. Да и президента выбирает не народ, а представители власти, что говорит о президентской преемственности: Путин был назначен Ельциным, Медведев – Путиным.
3. Оппозиция только создает впечатление своего существования, чтобы не провоцировать народные волнения, связанные с недовольством монопартийной системы. Оппозиционные партии существуют в основном только на бумаге, а в реальности они имеют настолько малую силу, что допустимо говорить об их полном отсутствии.
4. Экономика страны терпит крах и олигархическую монополию.
5. Армия ослаблена; вместо оружия ее символом стала лопата.
6. Коррупция во властных эшелонах достигла сверхвысокого уровня; под видом борьбы с коррупцией (например, дело М. Ходорковского – не олигарха, а потенциального политического конкурента Путина) власти, наоборот, ее активно поощряют. Как объяснить, что за время правления Путина многие его друзья быстро обогатились, а сам премьер, согласно данным западных источников, является одним из богатейших людей страны (см. [3])?
7. Осуществляется сильное политическое давление на народные массы; на протяжении последних нескольких лет работников государственной сферы (врачей, учителей, вузовских преподавателей, сотрудников администраций) заставляют вступать в «Единую Россию» под угрозой увольнения.
8. За все время существования «Единой России» эта партия активно реализовывала антинародные законы в ущерб народным.
9. Конституция постоянно нарушается свыше (принуждение, отсутствие свободы  слова, отсутствие выборности, ограничение в правах представителей оппозиции – все это противоречит статьям Конституции).

Вышеобозначенные явления указывают на то, что демократии в стране нет. Кроме того, российские власти не только отвернулись от народа, но и буквально объявили войну своему же народу. Традиционно считается, что партия – это некая консолидация людей, объединенных одной идеологией и выражающих права какой-то конкретной категории населения. Какая же идеология у «Единой России»? Ее нет. Единственное, что можно назвать их идеологией, - это стремление быть у руля, создавать самовоспроизводимость и саморасширение власти. И чьи права она выражает? Только свои. Она решает лишь те вопросы, которые интересуют узкий круг лиц – партийных лидеров. И зачастую эти решения осуществляются за счет народа, а не во благо народа. То есть она замкнута на себя. Поэтому наиболее приемлемый для нее эпитет – не партия, а корпорация. Но властная структура, имеющая имплозивную идеологию (направленную вовнутрь), не может реализовывать качественную социальную политику, так как последняя ей просто невыгодна.

Единороссные деятели руководствуются методами, попирающими всякую законность, нравственность и демократичность. Очевиден произвол, учиненный властвующей верхушкой, которая не жалея средств рвется к еще большему господству. Интересно, насколько наглым и циничным нужно быть, чтобы обещать людям закон и справедливость, свободу слова, повышение зарплат и т.д., и при этом идти к своей цели абсолютно противоположными по отношению к своим обещаниям путями. Чем еще, если не произволом, можно объяснить огромную пропасть, настоящую бездну, проложенную между оплатой труда самого низкооплачиваемого работника в учреждении и оплатой руководителя? Бесспорно, начальник должен получать больше своих подчиненных, но во сколько? В пять, может быть, в десять, но уж явно не в пятьдесят раз! Чтобы не ходить далеко за примерами, достаточно обратить внимание на различие зарплат университетских сотрудников: ректора получают как раз примерно в тридцать-сорок раз больше ассистентов, а зарплата последних – вообще не зарплата, а копейки, которых не всегда хватает даже на погашение коммунальных платежей. И при этом «вакантную» ассистентскую должность занимает человек с высшим образованием, а чаще всего – аспирант. Но уровень оплаты его труда как-то не коррелируется с уровнем его образованности. Вот она – интеллигенция наша, потенциальная интеллектуальная элита, особо «уважаемая» государством. Россия – одна из немногих стран, где уровень образования не решает почти НИЧЕГО, а разрыв между зарплатами просто катастрофически огромен. Поляризация настолько сильна, что трудно даже сопоставить размер заработной платы какого-нибудь чиновника (его ранг не так уж важен) и какого-нибудь честного врача; любая попытка такого сопоставления вызовет только ироничный смех, поскольку она, изображая полную несопоставимость, абсурдна. Разница будет даже не десятикратной… Это есть узаконенное, легитимированное воровство у народа. При зарплате 80 т.р. госслужащему трудно понять проблемы человека, который получает 6 т.р. И не стоит удивляться тому, что люди плохо работают. Кому же захочется спину гнуть, идти на работу с радостью, а с работы с гордостью, осознавая, что огромная часть итак небольшого результата его труда уходит в карман чиновникам.

Самое смешное и трагичное в том, что периодически чиновники повышают зарплаты представителям самых нужных, но социально не защищенных профессий – в первую очередь врачам и учителям, - и бьют себя в грудь за такой героический поступок, но при этом не утруждают себя говорить о постоянно повышающемся уровне инфляции. И выходит, что повышение пенсий и зарплат полностью обессмысливается, как вклады в банках, процент которых съедается все той же инфляцией. Пожалуй, высшая форма подобного абсурда заключена в новостной фразе «в последнее время замедлился рост преступности». И это звучит как важное достижение! А по сути что хотели сказать? То, что она все равно растет, но просто чуть медленнее.

Правительство не упускает возможности лишний раз сказать массам о том, что Россия должна быть (или даже есть) свободной страной с хорошо отлаженной системой защиты гражданских прав и со свободной прессой. Но действительно ли демократия выступает их целью? Конечно же, нет. Как указывает А.А. Гусейнов, проблема противоречивости целей и средств имеет два аспекта: 1) для осуществления нравственных целей применяются безнравственные средства, 2) разделение общественности на два класса, один из которых является целью, а второй – средством [5]. В нынешней ситуации «Единая Россия» проявляет еще больший цинизм, чем субъекты реализации двух вышеназванных вариантов поведения, - она не стыдится пользоваться ими обоими. Она преследует безнравственные цели (только прикрываясь моралью и законностью), прибегая для этого к таким же безнравственным средствам, и в качестве инструмента использует сам народ – народ голосующий, народ вступающий в корпорацию (чаще всего по принуждению), - а целью выступают они сами, а точнее, их благосостояние, нажитое путем принудительного изъятия результатов труда простого народа, путем их хищнического присвоения. Государственная элита не ест плоть и не пьет кровь подвластных, но питается их творческой, витальной, интеллектуальной, трудовой энергией, что можно квалифицировать как энергетический (идеологический) каннибализм, насилующий не тело, но сознание и дух.

В любом обществе есть социальный слой, который можно назвать субъектом мыслительной деятельности. Его представители, образующие этот субъект (или полисубъект), - это люди, занимающиеся умственным трудом, в результате которого посредством появления новых идей они способны оказывать влияние на развитие социума. Также выделяется субъект воления – государственные структуры, реально влияющие на общественное развитие. И если бы существовала единая система моральных ценностей, то с ее помощью можно было связать воедино интересы обоих субъектов. При отсутствии такой системы имеют место два варианта событий: «субъекты либо находятся в состоянии конфронтации друг с другом, либо субъект воления подчиняет субъект мышления и последний, в соответствии с инстинктом самосохранения, занимается мыслительной деятельностью, направленной на обслуживание первого» [4, с. 27]. Естественно, у нас имеет место второй вариант развития событий, когда интеллектуалы в страхе за свою свободу, карьеру и благополучие в целом «работают» на правительство, хотя в глубине души в корне не согласны с его политикой: директора государственных учреждений, ректора и проректора университетов с тяжестью на сердце призывают своих подопечных вступать в корпорацию. И такое подавление направлено не только на поддержание молчания людей (внешний аспект), но и на активизацию у них страха это молчание нарушить (внутренний аспект). Хотя, если выбирать из двух зол меньшее, более предпочтительной, конечно, была бы реализация первого варианта, при котором интеллигенция все-таки представляла бы хоть какую-то оппозицию и могла проявлять себя в соответствии со своими принципами и ценностями.

Культура интеллектуалов, ставящая под сомнение тоталитарные и олигархические ценности, враждебна системе, и система направляет все усилия на самопроцветание за счет угнетения класса интеллектуалов, за счет его обыдления. Кремль склонен вкладывать деньги в собственные удовольствия, а не в высокие технологии; отсутствие последних приводит к отсутствию технической интеллигенции, которая первая протестует против диктатуры. Таким образом, с особой успешностью убиваются два зайца: политики, купаясь в шампанском и осознавая низость интеллектуального уровня среднего обывателя, чувствуют себя вполне спокойно. Конечно, инвестиции в собственные удовольствия в ущерб поддержки науки и техники нельзя рассматривать как сверхвесомый фактор, влияющий на сокращение интеллигенции, однако свою лепту он тоже вносит. Во Франции, например, интеллектуалы не чувствуют себя какими-то маргиналами, как у нас; наоборот, они там являются определенными эталонами, авторитетами, к которым с почтением относятся не только народные массы, но и политики. Жаль, что Россия не Франция… Если интеллектуальная элита и существует в нашей стране, то, не без юмора отмечу, она существует не благодаря, а вопреки законам нынешнего российского мироздания и российской вселенной. Государственная элита (а по сути, в широкоупотребительном смысле термина «элита» она являет себя скорее псевдоэлитой) противопоставила себя интеллектуальной элите, чего в нормальном цивилизованном и культурно развитом обществе – в открытом обществе – быть не должно.

В результате добились того, что из России стали уезжать мозги. Читатель скажет, что утечка мозгов происходила и раньше, но, во-первых, при советском тоталитаризме они дальше Сибири не уезжали и их продолжали эксплуатировать как мозги уже не интеллигентов, а умных заключенных. Во-вторых, система Путина если и не провоцирует совсем уж массовую миграцию интеллектуалов, она делает все, чтобы эта миграция (пусть пока еще не массовая) росла. Чем больше мозгов подвергнется добровольной транспортировке, тем проще убедить оставшихся в величии России и святости ее правительства.

Такие тенденции затрагивают не только общность интеллектуалов в широком смысле этого слова, но и молодежь. Современная молодежная политика (а точнее, ее отсутствие) стимулирует молодых людей искать заработки в других странах, а тем, у кого нет возможности покинуть просторы родины, она предоставляет единственную возможность – прогибаться под властью, не имея никаких шансов влиять на государственные решения. Молодежь – не активная в политическом смысле часть населения, а такой же пассивный объект, как весь общественный организм в целом. Ей запрещено быть субъектом правительственных решений, но дозволено быть их объектом. Молодежь – часть общества, через которую социум воспроизводит самого себя, общественный потенциал, но властными политиканами это известное положение забывается. Мы не станем сейчас перечислять все трудности, с которыми сталкивается молодежь в своей жизни – во-первых, о них итак много написано, а во-вторых, их разительное многообразие и нежелание государства решать проблемы этой самой перспективной прослойки населения вполне очевидны.

Особого внимания заслуживает демографическая проблема. В последние годы наблюдается резкое сокращение молодого населения. Особенно это чувствуют преподаватели вузов, которые с неизбежностью убеждаются в том, что теперь студентов становится меньше, чем самих преподавателей. Объясняется демографическая яма тем, что в начале и середине криминальных девяностых рождалось мало детей, и теперь мы пожинаем плоды низкой рождаемости тех годов. Но, по-моему, это не совсем достойное объяснение, поскольку оно не отвечает на вопрос «что являлось условием, понизившим рождаемость в то время?». Так, в годы позднего социализма особых проблем, связанных с демографией, не наблюдалось, а после перестройки, когда горбачевское и ельцинское правительства буквально отдали страну в руки западно-американских заинтересованных лиц, сразу появилась масса проблем, ранее не актуальных, в том числе проблема рождаемости. Странная закономерность, наводящая на определенные мысли. А если к ней добавить интерес кластера транснациональных корпораций к сокращению российского населения и отсутствие четкой демографической политики, реализуемой на территории России… Кстати, принято считать, что именно молодежь является носителем революционного потенциала, что именно молодежь стремится к преобразованиям, что именно молодежь выступает наиболее опасной для любого режима категорией населения. Соответственно, когда процент молодежи высок, риск возможных общественно-политических [и культурных в том числе] изменений возрастает. А это не нужно никакому правительству, которое хочет утвердить себя на долгие века.

Благо одних людей достигается за счет жертв и страданий других, за счет махрового паразитизма. Отсюда – колоссальное социальное неравенство, которое выражается в наличии огромной пропасти между богатыми и бедными слоями населения, и в отсутствии среднего класса. Если простой народ в большинстве своем занимается действительно общественно полезным трудом (медицинские работники, школьные учителя, вузовские преподаватели и т.д.), то чиновники заняты не только общественно бесполезным, а социально вредным трудом. Они руководят эксплуатацией, повышают уровень коррупции, прикрывают преступную деятельность государства, создают искусственное потребление, кормят народ разного рода мифами. Их труд по большей своей части не производителен, а паразитарен, он расширяет сферу угнетения, а не производства. С.А. Батчиков, сравнивая численность нынешнего госаппарата с госаппаратом СССР, пишет следующее: «В государственном аппарате управления СССР было занято 16 млн. человек. Около 80 % его усилий было направлено на управление народным хозяйством. Сегодня в госаппарате России 17 млн. чиновников. Хозяйством они теперь не управляют (90 % его приватизировано), а населения в РФ вдвое меньше, чем в СССР. В результате реформы произошло десятикратное (!) «разбухание» чиновничества относительно его функций. Второй процесс — превращение государства во «внешнего управляющего» — скрыт от постороннего глаза, но многие косвенные признаки говорят, что масштабы его весьма велики» [1].

Или другой пример. На Круглом столе, посвященном проблемам современной элиты, Ю.В. Рубцов привел следующие данные: нынешняя армия, которая примерно в пять раз меньше советской, по количеству высшего командного состава, по числу генералов превышает советскую армию; раньше не было такого количества многозвездных военных в пропорциональном отношении к численности вооруженных сил [8]. От количества мишуры и звезд армейская боеспособность и сила не возрастает. Армия не финансируется, а кормится; и кормится не армия как таковая, а лишь командный состав. Если так дело будет продолжаться, то вскоре придется по-настоящему пожинать плоды бесплодной политики. Тот, кто не желает финансировать свою армию, рискует в скором будущем финансировать чужую. Жить только сегодняшним днем, набивая карманы сейчас, будучи уверенным в завтрашнем самопроцветании (а не процветании страны) – стратегия двоечника, недальновидного политика. Сиюминутность и меркантилизм в управлении страной убивают ее будущее. На наш взгляд, данные С.А. Батчикова и Ю.В. Рубцова говорят о многом. Бюрократизация достигла просто немыслимых размеров.

Причем проблема не-финансирования армии – всего лишь одна из проблем, выражающая количественный аспект. Но вместе с тем есть еще качественный аспект, указывающий на формы деятельности армейского персонала: дедовщина и насилие над солдатами умело прикрываются министрами обороны, встающими грудью за армейских преступников. Недаром говорят; если виновен офицер, крайним все равно сделают солдата. Так что юношеское нежелание служить в ТАКОЙ армии вполне нормально, и не стоит драматизировать по поводу многочисленных «откосов» от военной службы, драматизировать стоит по поводу причин этих откосов.

Если говорить о бюрократической закрытой системе, подобно господствующей сейчас, то именно она – из-за своей закрытости – в наибольшей степени подвержена коррупции. Коррумпированная чиновничья часть развращает еще здоровую часть государственной элиты с такой быстрой скоростью, что исчезает всякая надежда на излечение раковой опухоли, уже давшей метастазы. Зараза захватывает не только органы государственной власти, но и большую часть общества, тем самым выставляя продажность на святой пост нравственных норм. Коррупция становится самовоспроизводящейся системой, направленной на подкуп и подчинение тех органов и инстанций, которые могут обеспечить ее безопасность и развитие и автоматически элиминировать те инстанции, которые угрожают этой безопасности и развитию. Так возникает организованная преступность на самых высших уровнях социума. Сегодня она стала не только широко распространенной во властных кругах, но и почти легитимной. «Коррупция стала тормозом для ускоренной динамики развития страны, угрозой национальной безопасности, ведущим фактором низких темпов развития экономики, углубления социальной дифференциации общества» [6, с. 84]. Мы не можем дать описание всех случаев коррупции и самой наглой преступности среди милицейских начальников, во времена путинского режима набирающих все большие обороты и становящихся социальной нормой. Для такого полного описания потребовалось бы несколько томов. Потому отсылаем искушенного читателя к текстам Ю. Латыниной, описывающей конкретные случаи милицейского произвола, взращенного и прикрываемого властью: см. Латынина Ю. О плотской любви милиции к гражданам // http://www.ej.ru/?a=note&id=9712; Латынина Ю. Правдоискатель с гайкой на пальце // http://www.ej.ru/?a=note&id=9655; Латынина Ю. Оккупанты // http://www.ej.ru/?a=note&id=9893; Латынина Ю. Евсюков-2 // http://www.ej.ru/?a=note&id=9111; Латынина Ю. Майор Евсюков как путинская норма // http://www.ej.ru/?a=note&id=9080.).

«В том случае, если социальные практики государства связаны с информационным насилием, то изменить их, как представляется, возможно только посредством влияния на государство других социальных институтов» [2, с. 79], - пишет Н.А. Борщов, хотя остается неясным, что он подразумевает под понятием «другие социальные институты». Многие социальные институты подконтрольны государству, поэтому едва ли стоит распространять на них чаяния по поводу их возможности изменить информационную деятельность власти. Если кто и способен сделать это [и не только это], то именно народ и те [теперь уже немногие] институты, которые остаются народными, а не правительственными.

«Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств, - читаем в Конституции (ст.19). – Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности» [9]. Ну если уж не наблюдается государственно санкционированная дискриминация по половым, расовым, национальным, языковым и прочим признакам, то по признаку убеждений, должностного положения и принадлежности к общественным объединениям еще как наблюдается. Есть «свои» - те, кто входят в корпорацию, занимают средние и высокие должностные посты и разделяют корпорационную политику. Несогласные же получают статус маргиналов, по отношению к ним проявляется во всеоружии предвзятость, подозрительность, придирчивость и т.д. (например, бесконечные «тряски» и «проверки» университетов и прочих учреждений, не пожелавших войти в корпорацию); они – этакая дискриминируемая группа.

А.Л. Панищев для характеристики хищнического и больного права предлагает термин «прайдовое право», возникающее при деградации общества, которое предшествует деструкции государства. Его основные особенности: 1) законы направляются на утверждение зла, а не добра; 2) распространенное на пределы всей страны ограниченное до интересов одной группы мировоззрение, в котором не находится места для интересов к мировым проблемам; 3) отвержение моральных ценностей благородства, доброты и честности и одухотворение поступков, приводящих к вырождению человека как духовного существа путем вмешательства в жизнь той части общества, где сохранились принципы человеколюбия; 4) слабая выраженность чувства социальной ответственности, 5) ориентация общества на развлекательность и удовольствия, 6) оторванность законодательства от культуры. В том виде, в каком описывает его А.Л. Панищев, прайдовое право очень близко любым деструктивным формам правления и служит для реализации тоталитарной, корпоративной и криминальной политики, свойственной политике России сегодняшнего дня. Изучая внутреннюю специфику последней, мы находим много параллелей между ней и прайдовым правом, учитывая выделенные его характеристики.   Дискутируя с автором, который говорит о том, что «сущность государства в большей части определяется характером социального устройства» [10, с. 53], отметим, что такая форма права может возникнуть необязательно как следствие деградации общества и упадка культуры, а скорее как следствие деструкции государства, его отрыва от культурных и общесоциальных ценностей. Социальный регресс не всегда ведет к регрессу (мутации, дисфункциональности) государственности, но могут иметь место и обратные случаи. Так, трудно сказать однозначно, наше правительство такое плохое потому, что современное общество настолько разложено в духовном и интеллектуальном смысле, или же наоборот, разложение общества происходит благодаря тотализующей политике. Скорее, эти два процесса стоит рассматривать не с точки зрения детерминизма, а с точки зрения взаимообусловленности. Здесь мы не станем вдаваться в размышления о том, что правительство не может быть хорошим в полной мере; эти идеи сняли бы вопрос о возможном существовании его функциональности (полезное для общество) и дисфункциональности (вредное для общества). Несмотря на то, что любая власть принуждает, она иногда выполняет полезные для народа функции (в широком плане - обеспечение порядка и безопасности), и имеет смысл, говоря о разных формах власти – либеральной и тоталитарной, - выбирать из двух зол, поскольку в полной мере либеральной власти не существует. Однако власть, максимально приближенная к ценностям либерализма, можно считать [условно] функциональной, а власть, которую мы имеем сейчас, однозначно квалифицируется как дисфункциональная.

Все эти явления если не доказывают в полной мере отсутствие социальной политики современного государства, то по крайней мере заставляют задуматься о ее слабости. В условиях, когда власть демонстрирует диктаторский облик, едва ли найдется место для качественной социальной политики.

Ильин Алексей Николаевич - кандидат филос. наук. E-mail:ilin1983@yandex.ru

Литература:

1. Батчиков С.А. Глобализация — управляемый хаос // Электронный информационный портал «Русский интеллектуальный клуб», http://rikmosgu.ru/publications/3559/4069/
2. Борщов Н.А. Информационное насилие в условиях кризиса и нестабильности // Спеднерусский вестник общественных наук №4 2009. С. 75-79.
3. Гардинг. Л. Путин, борьба за власть в Кремле и 40 млрд. долларов // http://pomnimvse.narod.ru/145pb.html
4. Гопко В.В. Воля в массовой культуре / Дисс. на соиск. степени канд. филос. наук. – Омск, 2006.
5. Гусейнов А.А. Этика ненасилия // Вопросы философии. – 1992. - №3. С. 72-81.
6. Евстратьев В.Ю. Коррупция в России // Среднерусский вестник общественных наук №4, 2009. – Орел, изд-во «Аракс». С. 84-87.
7. Ильин А.Н. Корпорация власти: критический анализ // Электронный информационный портал «Русский интеллектуальный клуб», http://rikmosgu.ru/publications/3559/4137#_ednref56
8. Какая элита нужна России? // Электронный информационный портал «Русский интеллектуальный клуб», http://rikmosgu.ru/publications/3559/4160/
9. Конституция РФ http://www.constitution.ru/10003000/10003000-4.htm
10. Панищев А.Л. Проблема деструкции государственности. Прайдовое право животного мира и закон человеческого общества // Вопросы культурологии 1/2010. С. 50-55.