АВТОНОМЫ: ДЕКОЛОНИЗАЦИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

АВТОНОМ №16

АВТОНОМЫ: ДЕКОЛОНИЗАЦИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ
Продолжение. Начало в №№ 12-15.
В

ОТ НОВЫХ ЛЕВЫХ К ПАНК-ЛЕВАЧЕСТВУ

Нигде местная политика и экономика не зависела так от мирового конгломерата власти, как это было в Зап. Берлине в 80-е годы. В это время город был разделён на сферы влияния США, Великобритании, Франции и СССР. Его буквально наводнили рабочие иммигранты со своими семьями. Выходцы из Турции, Малой Азии и Южной Европы в период с 1950-1973 создали то экономическое чудо, о котором так любили говорить ястребы холодной войны. Как правило, иммигранты работали на грязном мало оплачиваемом производстве, заниматься которым местные жители брезговали. В 1981 году Зап. Берлин был пятым городом мира по численности выходцев из Турции. Согласно официальной статистике, более 2-х миллионов иностранных рабочих и их семей проживали в ФРГ, стране с населением 61,4 млн. человек.

К 1975 экономическое чудо пошло на спад. Многие иностранные рабочие стали возвращаться домой. Безработица достигла своего пика, по сравнению с 1954 г.(1 млн. чел.). В 1980 году она достигла 2 млн. человек. Экономика Зап. Берлина оказалась на грани краха. Произошло это не столько из-за общего международного спада, сколько из-за серии финансовых скандалов. Вот как писал об этом журнал "Шпигель": "Доход строительной промышленности Берлина достиг 120%, но жадные застройщики и их политические друзья стали героями трёх больших скандалов".

В одно и тоже время кризис жилья был спровоцирован необъявленной войной, которую вели крупные землевладельцы после утверждения законов о контроле за рентой и закона поддерживающего квартиросъёмщиков. Эти законы совпали с начавшимся в 1974 года экономическим спадом. В 1973 году строительство жилья достигло своего пика, но дома строились в основном для обеспеченных граждан. В этом году в городе было зарегестрировано 17 тысяч бомжей. Это было настоящее ЧП. На самом деле более 50 тыс. берлинцев жили под открытым небом. И это в то время, когда существовало от 7 до 17 тыс. пустующих домов и квартир, плюс 40 тыс. квартир должны были быть освобождены для капремонта и переустройства. Многим немцам тогда было не понятно, почему нуждающиеся в жилье люди не могут занять пустые квартиры.

В районе Кройцберг стала формироваться база сквотерского движения. Этот район примыкал к знаменитой берлинской стене. Здесь в основном жили выходцы из Турции, и процветала контркультурная среда. Сотни пустующих домов были заняты сквотерами. Захват помещений начался в конце 70-х годов. В лучшие времена берлинские сквотеры контролировали до 165 домов. Они ремонтировали пустующие помещения, создавая в них приемлемые условия. Появилось даже новое слово: "instandbesetzen" - реконструированный сквот. Когда сквотеров обвиняли в неуважении к правам частной собственности, они отвечали: "лучше захватывать для реставрации, чем владеть разрушая". В марте 1980 года они сформировали Совет Сквотеров, который собирался еженедельно. В Кройцберге вовсю процветала "альтернативная сцена". Вскоре пятая часть сквотеров вошла в её ряды. Спектр сквотерского движения в Зап. Берлине включал в себя 50 тысяч "нормальных" горожан, от 30 до 40 тысяч альтернативщиков и до 40 тыс. турок.

В 80-х годах тысячи молодых немцев прибыли в Берлин в поисках счастья. Молодёжь Зап. Берлина была освобождена от воинской обязанности. Так что многие немцы просто прятались здесь от призывной комиссии. Привлекала так же достаточно либеральная атмосфера, существовавшая в городе и зарождающиеся здесь радикальные традиции. Следует так же упомянуть и о находящихся здесь двух самых лучших и больших в Германии ВУЗов: Свободный Университет и Технологический Университет. Всё это и стало причиной появления радикальной сцены в рядах берлинской молодёжи, в большинстве своём вмещавших всех кто не хотел или не был способен интегрироваться в существующую систему. Администрация города подсчитала, что, по крайней мере, 150 тыс. молодых людей в Берлине были маргиналами. Эти люди не просто стояли в оппозиции партиям, правительству, ядерной энергетике и вооружённым силам, они вообще ни во что не ставили бюргерские ценности своих родителей. Согласно другим официальным исследованиям, в 1980 году 20 % берлинских сквотеров были маргиналами, людьми альтернативного образа жизни. К оставшимся 80% принадлежали студенты, пэтэушники и низкооплачиваемые рабочие.

ПАНК-РОК ЗАВОЕВЫВАЕТ СЕРДЦА РАДИКАЛОВ

Сквотеры сделали своё дело. Из пустынного города-призрака, безлюдного пограничья "железного занавеса" Кройцберг, с их помощью, превратился в пульсирующий жизненной энергией мультикультурный анклав. В это время панк-рок стал музыкой движения. После того как рок-н-ролл превратился в шоу-бизнес, панк как раз и стал тем свежим стилем, который не был осквернён деньгами. Это было маргинальное явление. Группы, как правило, играли для своих друзей на частных вечеринках, а в переполненных бюргерами амфитеатрах. Панк-музыка была тем средством, с помощью которого молодёжь могла выплеснуть свою агрессивную энергию, направленную против конформизма и потребительства. Диверсионная тактика Новых Левых была вытеснена анархией и спонтанностью. "Никакой власти никому!" - вот популярный лозунг того времени. Он отвергал ту политику приспособленчества, которую так любили немецкие социал-демократы. Чёрные куртки и чёрные флаги на демонстрациях в меньшей степени носили идеологически-анархический характер. Это был своеобразный стиль моды и поведения, символ образа жизни. Чёрный цвет стал цветом политической пустоты. Нет партиям, правительствам и нациям! Антиядерные марши и отказ от диалога с политиками были гранями этой фазы движения. Власти были обеспокоены. Когда мэр Гамбурга Ульрих Клауз пригласил штатных членов газеты городского колледжа на приём в администрацию, 5 пришедших студентов сделали всё чтобы показать свои спины, на которых красовалась буква "А" в кружочке.

Бунтарский потенциал оппозиции формировался внутри движения. Из всех внутренних различий, самым существенным было отличие панков от хиппи или, как говорили в ФРГ, между Молли, теми, кто использует коктейль Молотова, и Мюсли (так называется каша на завтрак), теми, кто выступает за ненасильственные акции. Как правило, Мюсли носили длинные волосы. Это были экологически-ориентированные активисты, которые придерживались непротивленческих взглядов. Они осуществляли широкомасштабные образовательные проекты, жили в коммунах и развивали гармоническую освобождённую чувствительность в отношении к повседневной жизни. Левые Мюсли считались "мягкими" по сравнению с культурным бунтом левых панков, политику которых сразу же окрестили "hardline" - жёсткий курс. Мюсли тяготели к сельской местности, например, в Вендланде они развивали движение за органическое земледелие. Панки же были, в основном, городскими жителями. Они были грубее и неприветливее, одевались во всё чёрное и олицетворяли, скорее, мужское начало в движении. Мюсли же были теплее, многоцветнее и представляли больше женское начало. Эти две крайности тесно друг с другом переплетались, поэтому сквотеров не так просто классифицировать. В движение входят и рокеры вышедшие из рабочего класса и феминистки, и турецкие иммигранты, и студенты, и матери-одиночки. Они могут исповедовать христианство, а могут призывать к анархии. Это скорее пёстрое сообщество, чем определённый жёстко-организованный коллектив, подобный организациям Новых Левых. Постоянное пребывание на баррикадах стало стилем жизни для многих активистов. Нелегальность повседневной жизни сквотеров радикализировало их отношение к государству и укрепило их чувство собственной значимости.

В своей борьбе со сквотерами, власти часто криминализировали их действия и усмиряли их бунт жёсткими силовыми мерами. Это приводило к обратному эффекту: молодёжь ещё больше радикализировалась. Ряды сопротивления росли.

СКВОТЕРЫ ВСТУПАЮТ В СРАЖЕНИЯ

Начиная с декабря 1980 года, в Западном Берлине начался массированный штурм сквотов. Начались массовые аресты, уличные бои и расширение захватов пустующих помещений. Холодной ночью 12 декабря в ходе тяжёлых уличных боёв и обороны сквотов было арестовано более сотни и ранено двести сквотеров. Движение приобрело общенациональный характер.

Христианские демократы Южной Германии долго клеймили своих социал-демократических коллег за их склонность к "компромиссам" по отношению к сквотерам. Придя к власти, они показали, как нужно действовать. В Нюрнберге в одном из сквотов для просмотра фильма о сквотерском движении собралось 140 человек. Пока они смотрели фильм, полиция окружила дом и устроила облаву. Несмотря на то, что большинство захваченных молодых людей были несовершеннолетними, и многие из них сквотерами не были, их продержали за решёткой более 72 часов и даже не сообщили их родителям о том, где находятся их дети. Действия властей и полиции вызвали массу протестов со стороны СМИ и общества. Но это, тем не менее, не остановило христианских демократов. Подобных массовых арестов не было со времён 2-й мировой войны. Фрейбургские сквотеры (Дом Чёрного Леса) призвали в 1981 году устроить в Пятницу 13 марта общенациональный день солидарности против действий полиции.

Демонстрации прошли почти во всех крупных городах Западной Германии. Акции протеста были даже в городках, в которых не было никакой политической активности. Самая большая демонстрация в истории Фрейбурга 21 тысяча человек, более тысячи в Бремене и Тюбенгеме, более двух тысяч активистов маршировали в Штутгарте. В Гамбурге пятитысячную демонстрацию атаковали полицейские с собаками. В тот же день во многих городах прошли уличные бои и погромы. В "Черную Пятницу", как назвали этот день в Берлине, в центральном районе города Кюрфюрстендам (излюбленное место шопинга бюргеров) было превращено в мусорную свалку, как это было уже здесь не раз. Небольшой антиядерный марш перерос в погромы. Организованные группы разнесли в пух и перья, по меньшей мере, 39 зданий. Они даже символически подожгли Рейхстаг, чтобы напомнить всем о печально известных событиях 1933 года: тогда после поджога этого здания к власти пришли нацисты.

"Die Tageszeitung" (TAZ), независимая ежедневная радикальная газета, заявила, что широкомасштабное насилие и массовое участие в сквотерском движении в пятницу 13-го намного превосходила любую активность конца 60-х. В самом деле, защита Кройцберга координировалась сквотерским советом. Его члены тщательно разрабатывали планы строительства баррикад, создания скрытой от полиции системы сообщений между очагами сопротивления. После уличных столкновений 12 декабря 1980 года, TAZ сравнивала эти баррикады с баррикадами 1848, 1919, 1929, 1967 годов. Но в Черную Пятницу берлинский офис газеты был захвачен полицией. Ее свежие номера были изъяты из всех киосков страны. На членов редакции завели уголовное дело. Политический сценарий репрессий напоминал больше нацистский террор 1933 года, чем временную победу демократического движения 1848 года. Декабрьские баррикады и уличные бои в Берлине вызвали настоящий политический скандал. Национальные СМИ заговорили о жилищном кризисе в стране. Скандалы потрясли администрации городов. Политики задались вопросом: что делать со сквотерами? Социал-демократическая администрация Берлина под впечатлением этих событий выдвинула на рассмотрение проект, разрешающий сквотерам оставаться в захваченных ими домах при условии уплаты ими минимальной ренты. Такой компромисс не простили социал-демократам консерваторы, которые утверждали, что этот законопроект только спровоцирует новые захваты пустующих помещений. Внутри сквотерского движения этот компромисс не вызвал особого интереса, хотя раскол уже наметился.

ДОЛОЙ КОМПРОМИССЫ!

Началась полемика между непримиримыми и теми, кто хотел просто решить свои жилищные проблемы. Несмотря на то, что небольшое количество сквотерских коллективов пошло на компромисс, подавляющее большинство сквотов отказались платить ренту. Захват пустующих домов ширился. В этих условиях полиция изобрела новую тактику: она вламывалась в те сквоты, которые являлись своеобразными штаб-квартирами движения: организаторы демонстраций или издательства радикальных газет. Схваченным сквотерам предъявляли обвинения по статье 129 (членство в криминальных организациях), предусматривающей пожизненное заключение наравне со статьёй о терроризме. Правительство пыталось остановить сквотерское движение и нейтрализовать её способность к принятию решений. 7 апреля 1981 года все члены сквотерского совета (128) человек были арестованы. К августу 1981 года трёмстам активистам были предъявлены серьёзные обвинения.

Сквотеры детально разработали сеть коммуникаций (телефон, радио, из уст в уста) посредством которой моментально можно было мобилизовать сотни активистов на защиту сквотов от полиции. Впрочем, из-за огромного размера мегаполиса помощь часто приходила слишком поздно. Не имея другой альтернативы сопротивление, автономы просто устаивали массовые уличные беспорядки сразу же после разгрома полицией того или иного сквота. Взаимные атаки и контратаки достигли своего апогея в массовых выступлениях Черной Пятницы.

После Черной Пятницы немецкие власти решили дискредитировать движение. Началась яростная пропаганда против сквотеров. Их пытались изолировать и криминализировать. Господин Герзог, в последствии министр внутренних дел земли Баденвёртенберг (а, начиная с 1994 года, президент республики), заявлял, что RAF пополняла свои ряды представителями сквотерского движения. Министр внутренних дел Западной Германии Герхард Баум заявлял, что 70 из 1300 известных сквотеров являются членами боевых подпольных организаций. К сквотерам причисляли таких известных террористов 70-х годов как Кнут Фолкерс и Сюзанна Альбрехт. В течение апреля 1981 года некоторые группы активистов устраивали беспорядки в ответ на смерть одного из заключенного в тюрьме члена RAF, умершего от голодовки.

Несмотря на то, что "рупор" бунтовщиков - газета TAZ - замолчал, несмотря на массовые аресты и всякую дискредитацию движения со стороны властей, локальные очаги сопротивления сохранились. Движение продолжало шириться. После Черной Пятницы количество занятых сквотерами домов подскочило с 35 до 160 в Западном Берлине и с 86 до 370 во всей ФРГ. Общее число сквотеров колебалось от пяти до восьми тысяч. Помимо квартирных домов, захватывались также пустующие помещения фабрик, коммерческих офисов, пивоваренных заводов, предназначенных под снос. Такие огромные помещения в самый раз подходили сквотерам для создания центров действия и альтернативной культуры. Сквот KuKuCK в Зап. Берлине. В трёхэтажном комплексе жили 50 человек. Сквот вмещал в себя площадки для 10 театральных групп, репетиционные комнаты для 5-ти рок групп, студию, кафе и авто-магазин. Помимо того, что многочисленные группы автономов имели возможность жить там же, где они осуществляли свои проекты, такое пространство давало так же возможность вовлечь новых людей в движение, во все его уровни. Вот что писал один наблюдатель: "Творческий культурный центр - Кукукцентрум, кафе "Спектрум", кафе "Боби Сендс" - был создан с помощью альтернативных ремесленных коллективов, печатников, паяльщиков, на деньги завсегдатаев альтернативных кафе, а также с помощью группы "Крестный отец", групп поддержки учителей, членов профсоюзов, художников, докторов, адвокатов. Они и вырыли ров вокруг захваченного дома (в нём содержали аллигаторов, спящих до прихода полиции)".

"КНУТ И ПРЯНИК" ПРОТИВ АВТОНОМОВ

Началась новая фаза движения: вместо того, чтобы требовать от правительства альтернативных молодёжных центров (как в Цюрихе), они взяли дело в свои руки, бросая вызов властям и защищая свои центры. Автономия стала реальностью, а не просто абстрактным желанием или фазой бунта против родительской опеки. 29 марта более тысячи активистов прибыли в Мюнстер на первый конгресс сквотеров. Собравшиеся активисты заклеймили попытки властей криминализировать их движение и пообещали ширить захваты пустующих помещений. В октябре сквотерский совет в Берлине написал открытое письмо жителям города. Они заявили, что репрессивные действия полиции стали причиной их выступлений. "Когда мы захватываем дома, то делаем это не только ради сохранения своего жизненного пространства. Мы хотим вновь жить и работать вместе. Мы хотим положить конец процессу изоляции и разрушения коллективной жизни. Кто в этом городе не подвергался пытке одиночества и пустоты повседневной жизни, которые растут вместе с ширившейся деструкцией старых связей посредством урбанистического переустройства и других видов развития города? На много эффективнее, чем войны этот процесс лишает людей их квартир".

Неспособность правящих социал-демократов остановить новые захваты жилья привела в Берлине к власти новых силовиков, христианских демократов, но их потуги обуздать сквотеров не имели успеха. Новый мэр выдвинул сквотерам ультиматум: очистить 8 недавно захваченных ими помещений. Активисты ответили пикетом у здания правительства и призывом к мировой радикальной общественности TU WAT (сделайте что-нибудь). Вероятность того, что 50 000 автономов со всей Европы смогут съехаться в Западный Берлин, была невелика, но уже в течение часа около 5 000 активистов заняли улицы.

В 1981 году неспособность правительства справиться со сквотерами на улицах породила новую тактику. Власти стали легализовывать сквоты в больших городах, лишая движение боевого потенциала. Те, кто раньше душил сквотеров репрессиями, вдруг превратились для них в родных старших братьев, которые не просто обеспечили сквотеров низкой арендной платой за жильё, но и предоставили им средства на ремонт помещений. Работала политика "кнута и пряника". Непримиримые сквотеры ушли в подполье. Это могло привести к отчуждению и деполитизации популярного движения. На улицах города шла борьба между силами правопорядка и боевиками-активистами и террористами, подавляющее большинство граждан просто взирало на всё это со стороны. Конечно, в небольших городках, в местах, где силы сквотеров были малы, ни о какой толерантности не могло быть и речи. Как только люди захватывали помещения, полиция их тут же разгоняла. В таких мегаполисах как Берлин, Гамбург и Франкфурт, легализация была важным фактором деполитизации движения. Даже когда новое правительство Берлина применило массированное наступление на сквоты, те не смогли оказать должного сопротивления. После года легализации и интенсивных атак полицейских, количество сквотов в западном Берлине упало со 162 до 123, причем только 25 из них были активными, остальные либо "выпали из борьбы", либо сели за стол переговоров с властями.

Влияние сквотеров на существующую систему, несмотря на жестокие репрессии, было огромным. Хотя это часто и не замечают, но взаимоотношения между внепарламентским движением и политической системой почти не исследовано. Тем не менее, на примере Западного Берлина мы видим некоторое выравнивание политических сил в последующие годы.

Продолжение следует...