НБП сквозь призму "запрета"
В
В
конце июня большинство российских СМИ с помпой сообщили о том, что Мосгорсуд
вынес официальное решение о запрещении «Национал-большевистской партии»
известного писателя Э. Лимонова. На самом деле, НБП никоим образом запрещена
не была – суд лишь лишил регистрации «МОО НБП», но это решение никак не
может стеснять деятельность всероссийской политической организации.
Интересно другое, с какой тщательностью СМИ раскручивали эту информацию об
этой якобы «последней подлинно оппозиционной силе в обществе». Как вопрошали
ещё древние римляне: «Кому выгодно»?
В обществе, где монополией на СМИ обладают капиталисты и связанная с ними государственная бюрократия, вполне логично, что эти СМИ будут отражать именно их интересы, ведь иначе зачем вкладывать в них капиталы? Поэтому, если в газетах и на телевидении идёт откровенный и навязчивый пиар НБП и лично Лимонова, то значит в этом заинтересованы именно собственники средств производства и спаянная с ними бюрократическая «элита». Как писал поэт, «если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно».
Для
тех, кто внимательно следит за информацией официальных СМИ, не секрет, что в
последние несколько лет они так фильтруют свои политические сообщения, чтобы
у среднестатистического гражданина сложилось следующая картина
«оппозиционного мира»: есть всего две оппозиционные силы. Первая из них –
это КПРФ. Она – солидная «левая» организация, «конструктивная
парламентская оппозиция». «Лимит на революции исчерпан», говорит её лидер
Зюганов, но «реформы можно проводить эффективней». КПРФ – это
организация для степенных, серьёзных и по-деловому настроенных людей. Таким
рисуют её образ российские СМИ. Но если вас не устраивает по каким-то
причинам КПРФ, то СМИ преподносят вам как на ладошке, другой, заранее уже
готовый вариант: есть ещё более «оппозиционная» и «непримиримо настроенная»
партия – НБП. Вся логика официальных СМИ нацелена именно на сооружение и
поддержание иллюзии этого единственного для протестно настроенного человека
варианта «альтернативы» существующему строю: если ты хочешь что-то в России
изменить, то вступай либо в КПРФ, либо в НБП. Освещение же других левых сил
жёстко пресекается на центральном уровне. Молчок. Информационное табу. Всё,
только КПРФ и НБП, ничего другого нет (исключение представляют лишь силы,
так тесно связанные с КПРФ и НБП, что их можно рассматривать, пожалуй, как
единое идейное и практическое с ними целое: РКРП и АКМ).
Но тут закономерно встаёт другой вопрос. А чем НБП так угодила Кремлю?
С КПРФ всё понятно. КПРФ – это партия, сделавшая всё от неё зависящее, чтобы направить народный протест в русло бесплодной парламентской болтовни. Это КПРФ фактически спасла легитимность ельцинского переворота в 93-м, призвав людей идти на референдум по конституции, чтобы на крови защитников Белого Дома пролезть в думские депутатские кресла. Это КПРФ сделала всё от неё зависящее, чтобы шахтёрский бунт «рельсовых войн» не превратился в народную революцию, сделала всё, чтобы превратить этот народный протест очередной выпуск социального «пара». Это КПРФ до недавнего времени заправляла в ФНПР, цинично предавая и продавая капиталистам рабочий класс, участвуя в репрессиях против рабочих активистов. КПРФ – это партия предательства интересов рабочего класса и последний «спасательный круг» российского капитализма. С ней всё понятно.
Но вот чем же так угодила существующему режиму НБП?
Чтобы
ответить на этот вопрос, необходимо вспомнить, что последние год-два идёт
радикализация и политизация народных масс России. Что с позапрошлого года
зрело подспудно, с началом этого года – его «бунтами пенсионеров» –
вырвалось наружу и стало неоспоримым фактом. Это, с одной стороны, итог
неолиберальной деятельности правительства Путина-Фрадкова по
свёртыванию социального наследства СССР: монетизация льгот, ударившая в
первую очередь по самым малоимущим – по пенсионерам; реформа образования,
грозящая приватизацией средней и высшей школы, массовым сокращением
бюджетных мест в ВУЗах, отменой стипендий для студентов и понижением уровня
жизни педагогов; принятие нового Жилищного Кодекса, ударившего главным
образом по молодым рабочим, – всё это делает политику правящих классов всё
более непопулярной. А с другой – это пример народов Украины, Киргизии и
Узбекистана ставить коллективный предел зажравшимся аппетитам новоявленных
господ. И как результат всего этого – сейчас только ленивый не говорит о
перспективах «оранжевой революции», только теперь уже в России.
Но эта пробуждающаяся социальная активность трудящихся имеет для правящих классов и другую свою, и отнюдь не «оранжевую», сторону. Начался качественный подъём социально ориентированных леворадикальных групп, не за горами и начало их бурного количественного роста.
В этой связи, пиар НБП – это попытка направить просыпающуюся политическую энергию молодёжи – молодых рабочих и студентов – в русло, если уж напрямую не подконтрольное, так однозначно прозрачное со стороны Кремля. Для власть и капитал имущих, крайне важно направить этот подъём в русло, которое они могут более-менее контролировать, ибо нет ничего опасней для них, когда есть силы, которые им не подконтрольны. Власть не знает их потенциал, поэтому любая созданная ей стратегия будет носить не стопроцентный характер – эти силы потенциально могут вмешаться в ход её проведения и помешать, а то и вовсе сорвать уже спланированные заранее расклады.
НБП же, безусловно, существующей властью контролируется. Более того, НБП даже не представляет для существующей власти угрозы. Ведь Лимонов неоднократно высказывался о том, что они – НБП – оппозиционны только потому, что существующая власть не идёт с ними на компромисс, не даёт им участвовать в парламентских выборах. Лимонов неоднократно писал и говорил, что он «предлагал» свои собственные и партийные «услуги» сначала режиму Ельцина, а позже и «диктатуре полковника Путина», для решения ими своих империалистических внешнеполитических задач, в частности, в форме содействия акциям НБП в Балтийских странах. Причём эти переговоры Лимонов вёл ни с кем нибудь, а с представителями ФСБ (Э. Лимонов. «Моя политическая биография»)! Но кто знает, достигли ли вожди НБП в действительности какого-либо «соглашения» с властями или нет. Они говорят, что нет, но это всего лишь слова. Кто знает какие у них сейчас реально отношения с власть имущими? Поэтому НБП ни какие не антагонисты нынешнему неолиберальному порядку, «системе».
Но в этой целенаправленной политике со стороны Кремля по созданию самому себе квази-оппозиции в виде связки КПРФ-НБП есть и оборотная сторона. Усиленный пиар НБП в официальных СМИ способствует туда притоку протестно настроенной молодёжи, многие из которых, выходцы из так называемой «неформальской» среды. В связи с этим необходимо провести анализ этой среды и проследить, исходя из него, диалектику внутреннего развития НБП.
В
странах бывшего СССР «неформалы», на самом примитивном уровне, выражают
протест против норм и морали буржуазного общества с наибольшей силой. Но
абстрактный характер их протеста не даёт им возможности выступить против
«системы», спонтанным негативным продуктом которой они являются. Само
появление «неформалов» есть следствие всех язв нынешнего капиталистического
строя: растущей урбанизации, разложения традиционных моральных ценностей,
всё больше распространяющийся полицейский контроль и растущие трудности
экономического выживания во всех смыслах ограбленной «семейной ячейки». К
тому же «неформалы» презирают работу, но зато признают товар. Они хотели бы
всё и сразу, – всё, что показывает реклама, причём, не платя за это. Это
основное противоречие владеет всем их существованием и формирует рамки, в
которых замыкается главная попытка найти действительно свободное время
препровождение, индивидуальное утверждение, так же как и образование иного
рода общества. Чтобы избежать этого противоречия, «неформал» вынужден в
конечном счёте или идти работать, чтобы покупать товар – и тогда появляется
новый сектор торговли, рассчитанный на «неформалов» как на потребителей
(«косухи», электрогитары, железные цепи, кассеты, CD
и т.д.), – или же он должен выступить против товарных законов: либо
простейшим способом – когда он ворует товары, либо осознанно – когда он
развивается до революционной критики. Потребление укрощает этих молодых
бунтарей, и их бунт впадает в конформизм. Из мира «неформалов» есть два
только выхода: революционное сознание или слепое послушание на заводах и в
офисах.
В этой связи, НБП представляет собой попытку «неформалов» стать чем-то большим, чем они являются на самом деле – организованной политической силой. Она возникла из объединения некоторых остатков выродившегося искусства в поисках успеха (Лимонов – Летов) и массы юных бунтарей в поисках самоутверждения. Посредством собственной организации те и другие эволюционировали и достигли нового способа существования: «художники» привнесли с собой тенденцию к игре, которая слишком мистифицирована и нагружена идеологическим балластом; молодые бунтари со своей стороны имеют только способность к бунту. С самого начала эти две тенденции внутри организации были разделены; массы без теории подпали под влияние маленькой кучки подозрительных «вождей», которые попытались укрепить свою «власть» выделением «НБ-идеологии».
Вместо того, чтобы теоретически осмыслить под революционным углом своё место в мире и способы его изменения, победил постмодернистский реформизм. В то время как требуется ни много ни мало, как социальная революция, чтобы действительно изменить жизнь, «НБ»-вожди и «нб»-вождишки полагают, что для этого достаточно всего пары яиц и банки майонеза. Но сделав выбор в пользу частного – реформа избирательной системы, реорганизация парламента, отмена ограничений для партий на выборах и т.д., они в конечном счёте отказываются от общего – революции. Чтобы создать для своей власти прочную основу, их «отцы-основатели» изобрели потешную идеологию «национал-большевизма» (эклектичную мешанину из искусства и политики), предназначенную, по их мнению, противодействовать мнимой «пассивности и буржуазности» пролетариата, этой азбучной истине всех кретинов прошлого столетия.
Они никак не могут понять, что отказывая пролетариату в революционности, они неизбежно отказывают в революционности той единственной силе, которая и несёт надежду на возможное упразднение «системы». Да, пролетариат вращает колесо капиталистического способа производства, но в тоже время он и смертельная опасность для него: делается всё, чтобы подавить его самостоятельную активность («коммунистические» и «рабочие» партии, бюрократические профсоюзы, ментовские слежки и давление на рабочих активистов, причём более жёсткое, чем против НБП – события в Коми, на Выборгском ЦБК, ситуация с питерскими докерами), – ибо он один является единственной подлинно грозной силой. «Национал-большевики» об этом ничего не знают, и, таким образом, не формулируя критики существующей системы производства, они, следовательно, являются её заложниками.
Когда в проекте «Второй России» их теория могла вылиться в нечто большее, чем яйца и майонез, все руководители НБП, во главе с Лимоновым, были обращены в позорное бегство последовавшей на него реакцией властей и в испуге не придумали ничего лучшего, чем отречься от проекта и взывать к трупу российского парламентаризма. Лучшего способа показать всю ничтожность основ их программ и придумать было трудно!
В конечном счёте, единственно к чему они призывают молодых бунтовщиков в своей газетке – так это слушаться НБП, вернее, их «вождей», которые достаточно хорошо показали, что их шаткий «бульон идей» был обыкновенной ложью.
Бунтующая часть НБП может достичь основ революционной критики только тогда, когда они начнут восставать против своих «вождей», то есть присоединятся к настоящим революционным силам пролетариата. Только так «национал-большевики» смогут приобщиться к подлинной критической мысли, которая уже составляет их базу. Если они действительно собираются изменить мир, то им не нужны те, кто стремится повысить продажу собственных книг за их счёт.
В
В
М.Х. (Тверь)
В