| AVTONOM.ORG В | СТАТЬИ И ПУБЛИЦИСТИКА |
mailgetto #122
ПАРТИЙНЫЙ БРЕНДИНГ
В
Глава Центра политических технологий Игорь Бунин в недавнем интервью «МН» сказал, что считает грядущие выборы войной брэндов, а не программ. «Чистый спор идеологий в России закончился».
В
Глава Центра политтехнологий, должно быть, знает, что говорит. Он напрямую вводит в политическую лексику пиаровско-маркетинговый слэнг. Что означает: современные выборы есть маркетинг. И «брэнд» в этом контексте – слово многозначительное.
В
«Брэндинг» как маркетинговую стратегию великолепно описывает Наоми Клейн в “No Logo”. Так называется мифологизированное «имя» производителя, нематериальная прибавка к товару, позволяющая увеличить его стоимость. К концу 90-х вложения в брэнд уже составляли около трети всего бюджета большинства корпораций. Брэндинг стал их главной рыночной стратегией и, таким образом, создал лицо современного мира: что мы видим вокруг себя, как не мир, состоящий из брэндов “Nike”, «Лукойл», “McDonald’s”, “MTV”?
В
«Брэнд» – это круто! – считают потребители. Подобно болельщикам футбольных команд, они опознают друг друга по принадлежности к тем или иным товарным знакам. Брэнд служит как бы условным паролем солидарности. Вот и коллеги Игоря Бунина из политтехнологической компании «Никколо М» делают рекомендации к избирательным кампаниям по формированию партийного брэнда:
В
«Коммуникация с обществом в целом должна строиться таким образом, чтобы привлечь в свои ряды тех, кто еще вчера чувствовал себя неприкаянным и одиноким… Это коммуникация в жанре мягкой ненавязчивой «вербовки», когда избирателю или будущему члену партии предлагают то, что побудит его влиться в ряды… Партия является маяком в море морального хаоса и обломков привычных ценностей»1.
В
Мы не против того, чтобы кто-то перестал чувствовать себя «неприкаянным и одиноким». Но мы сомневаемся, что партийные функционеры – так же, как и работники супермаркетов – так уж серьезны в своих намерениях. Просто раньше конкретные партии служили выражению конкретных интересов, а теперь они не выражают ни чьи интересы, так что их нужно продать. Если говорить ясно, то партии сообщают нам что-то вроде: нет, мы не будем отстаивать ваши интересы, и мы не придерживаемся ваших взглядов, но вы голосуйте за нас, потому что это КРУТО! Как продолжает Игорь Бунин, «большинство партий предлагают избирателю так называемые "кентаврические модели". Яркий пример здесь – "Единая Россия", разместившая на своих плакатах портрет Иосифа Сталина рядом с адмиралом Ушаковым и академиком Сахаровым. Партия власти предлагает некое усреднение всех эмоций общества (и нашим, и вашим)»2.
В
Ту же задачу привлечения максимального числа избирателей, независимо от идеологии, выполняют рекламные лозунги, портреты лидеров, логотипы и плакаты партий. Показательное изобретение выборов’2003 – это также пропагандистское использование знаменитостей. "Публичная раскрутка "доверенных лиц" партии – явление для России новое… Привлечение "доверенных лиц" партии стало отражением части новой пиар-стратегии "Единой России". Лица, "облаченные доверием" "Единой России" делятся на две категории – деятели культуры и спорта и бизнесмены»3. То есть, Валентина Терешкова рекламирует «Партию возрождения России» так же, как кроссовки “Nike” рекламирует Майкл Джордан.
В
Здесь действует некое «переворачивание», подмена, присущая капитализму. Изначально партии появились как группы представителей, которым разные слои общества делегируют права на то, чтобы они отстаивали их интересы и мнения. То есть, партия имеет классовые интересы и классовую идеологию. Ситуация была примерно такой около 1917 года, хотя статьи Ленина показывают, как уже в это время мелкие и непопулярные партии организуются в блоки, без всякой последовательности и принципиальности, с единственной идеей – пролезть в Думу. После Второй мировой войны все изменяется. Появление ТВ и рост масс-медиа позволяют крупным партиям обращаться одновременно ко всем категориям избирателей, – в отличие от существовавшей раньше партийной прессы. Так появляется то, что социологи вскоре назвали “catch-all parties”. Одновременно размывается и понятие классового электората. Ульрих Бек в «Обществе риска» приводит данные, что в европейских странах процент «текучих избирателей» в 1960-е годы был равен примерно 10, а теперь составляет 20-40%. «Партии все меньше могут опираться на «постоянный электорат» и всеми доступными им средствами вынуждены перевербовывать гражданина»4. И в то же время сокращается явка на выборах, политическое равнодушие растет, так что перевербовывать приходится каждый раз все более ограниченное число избирателей.
В
Что же им остается, как не голосить: «выступайте за нас, это КРУТО!»? Мы можем только вспомнить слова одного доброго волшебника нашего времени:
В
Я не хочу ходить строем,
Хочу ходить один!
В
(БГ, альбом «Сестра Хаос»)
В
В
1 В Е.Егорова и Г.Гамбашидзе: Как оформить политическое пространство или
Технология создания партийного брэнда // www.nikkolom.ru
2 Игорь Бунин: Сталин и Сахаров за "Единую Россию", 29.10.2003 // Российский Политический Мониторинг, www.ruspolit.ru.
3 «Доверенные беспартийные» // «ВЫБОРЫ 2003», 20.10.2003, www.vibori.info. Еще остроумнее эту тему прокомментировал «Анархист.ру», еще в начале предвыборной кампании: «Этот сомнительный коктейль, безусловно, не придает предстоящим выборам солидности, а участникам следующей Думы легитимности, однако простой электоральный рецепт «политик-шоумен-силовик», похоже, является главной тактической находкой Кремля, после последнего успеха «Единства», которое привели к победе Шойгу, Карелин и Гуров».
4 Ульрих Бек: Общество риска, М., 2000, с.287-288