Дети и "пропаганда"

Сегодня Госдума запретила пропаганду гомосексуализма. Конечно, никто не признается, что сам по себе этот закон является пропагандой гомофобии, которая уже несколько лет набирает обороты в нашем с вами отечестве. Данные ВЦИОМа показывают единодушную поддержку закона, но ключевое слово в вопросе социологов - "несовершеннолетние". Люди у нас и так не очень хорошо относятся к пропаганде (это же навязывание чего-то, однозначно), а тут еще и среди детей. Можно даже убрать слово "гомосексуализм" и подставить другое - все равно ответы будут похожие. Кому-же хочется, чтобы их детей "распропагандировали" в том или ином направлении? Не "просветили", не "образовали", не "рассказали"...

И меньше всего создатели закона думали о детях, точнее подростках - о тех, кому придется столкнуться с той самой все нарастающей гомофобией, неприятием, ненавистью и физическим насилием. В том числе, порожденным той кампанией в СМИ, которая велась в последние два года, и этим законом. О том, что это все уже есть, рассказывают сами подростки на страницах проекта "Дети-404".

Дети уже второй раз за последнее время становятся мощным орудием для политиков - с поддерживающими закон Магнитского почему-то стали бороться тоже при помощи детей-сирот. Вместо лозунга "дети - наше будущее", думе пора провозгласить лозунг "дети - наш политический инструмент". 

И еще важная перепечатка о том, почему люди выступают против закона о "пропаганде".

День поцелуев-4

Ребята,

11 июня Госдума собирается принять этот закон во втором и третьем чтении сразу.

Чего тормозить, да. Они хотят с чистой совестью уйти на каникулы.

Я прошу вас внимательно прочитать его текст. Там много сложноподчиненных конструкций, но прочитайте это

Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних, выразившаяся в распространении информации, направленной на формирование у несовершеннолетних нетрадиционных сексуальных установок, привлекательности нетрадиционных сексуальных отношений, искаженного представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений, либо навязывание информации о нетрадиционных сексуальных отношениях, вызывающей интерес к таким отношениям

Это доработанный закон. Как вы видите, слово «гомосексуализм» исчезло – его просто нет в российском законодательстве, пришлось заменять. Также депутаты попытались расшифровать слово «пропаганда». Итак, бинго, наказывать будут распространение информации. Не будем говорить о бреде вроде «формирования сексуальных установок через монитор», сосредоточимся на остальном. Если информация потенциально способна сообщить, что геи и гетеросексуалы равноценны, или просто заинтересовать кого-то, она должна быть запрещена.

Тут уже много шутили, что является нетрадиционными сексуальными отношениями. Подойдет ли под это определение оральный секс, или мастурбация, или БДСМ, и как бы об этом спросить саму Мизулину? Я не буду шутить, я просто хочу, чтобы вы обратили внимание на несколько вещей.

Сайты, на которых обнаружена информация, блокируются без решения суда. Штрафы для физических лиц, пользующихся интернетом для обсуждения ЛГБТ, увеличены до 100 тысяч рублей. Штрафы для СМИ, нейтрально освещающих тему ЛГБТ, увеличены до миллиона - либо закрытие издания на три месяца.

Этот прекрасный новый мир наступает совсем скоро. В этом новом мире планируется еще одна штука. Вот Мизулина делится планами: «Надо ещё прописать запрет на усыновление в российские фактически однополые семьи, такие есть». Такие есть, да. Но эту инициативу, думаю, отложат до осенней сессии. У десятка тысяч пар, воспитывающих сирот, есть пара месяцев, чтобы спрятаться получше, у остальных – завершить процесс усыновления.

Я хочу сказать о другом. О двух девочках, вышедших из окна в Новосибирске в разгар первого чтения. Ксения Поздеева и Тамара Шабунина. Одной было 17, другой 14. Они написали родителям: «И так уже достаточно пожили».

Каждый день я читаю проект Лены Климовой Дети-404. Заставляю себя читать. И вспоминаю свое. Я росла в большом городе, в хорошей школе. Я была влюблена в девочку из соседнего подъезда, Кристину. Мы дружили, но я боялась даже себе признаться в том, что я чувствую. Я бы умерла, если бы в школе узнали. У меня бы не хватило сил отстоять себя. Но тогда шел первый срок Путина. Единая Россия не была озабочена сохранением нравственности и послушности электората. Депутат Мизулина – она, кстати, тогда жила в одном со мной городе и была смешной теткой-яблочницей – не говорила, что такие, как я, не имеют права на человеческую жизнь. Как-то при скоплении пенсионерок она мне дарила шубу – как одаренному ребенку, защищающему честь области. Шуба была на десять размеров больше, но я не расстроилась – ее долго носила моя мама. А из телевизора не неслись потоки говна к тем, кто полюбил «не того», но не хочет прятаться. Тогда больше говорили о терактах.

И все же я ходила по очень тонкой грани. Я выжила, но некоторые – нет.

Теперь скажу. Каждый раз, когда я читаю эти письма детей, я испытываю стыд. Нет, СТЫД. Эти школьники говорят те слова, которые должны говорить мы, типа взрослые. Они поддерживают друг друга, отговаривают от самоубийства, убеждают, что нужно верить. Вот московские подростки сбились и создали нелегальную ЛГБТ-организацию. Их там 50 человек. 50 детей, которые ходят на акции, пока твиттер срется на тему «стоит ли эмигрировать».

Дети не могут эмигрировать. Они не могут толком сопротивляться. Они не могут голосовать, не могут бросаться на ОМОН, не могут участвовать в судах. Они прячутся и читают интернет.

Знаете, каждый раз после акции мне звонит какой-нибудь ребенок. Мой телефон есть в интернете, они гуглят и звонят. Они очень деловые, эти дети. Не рассусоливают, не ноют. Они не ждут от меня сочувствия, они просят советов. Что делать, если учитель обществознания говорит на уроке «государство молодец, что нагибает этих пидоров»? Прилично ли промолчать? Я мямлю. «Я, кстати, встал и сказал, - говорит мальчик. – Уже два месяца как с пятерок на тройки, на выпускной не иду. Одноклассники, кстати, нормально отнеслись, нормальнее учителей. Хорошо, что в ВУЗ поступают по ЕГЭ». Звонит девочка из Питера: сижу в Шоколаднице, она закрывается через 15 минут, мама смотрела передачу с Милоновым, ну и да, произошел каминг-аут. Нет ли в Питере приютов? «Вы не подумайте, - говорит девочка, которой нет 15 и жутко неловко звонить почти в полночь. – Я не сбежала. Она открыла дверь и вытолкнула меня. Но у нее шок. Я поговорю с ней, когда она будет готова. Я обязательно поговорю. Мне бы где-нибудь переночевать».

Они все говорят «спасибо». А мне стыдно, потому что это наше ублюдочное молчание, расчетливое молчание взрослых сделало их мир таким.

Я думаю: если бы я вышла на гей-парад не в 2011, а в 2008? В 2007? Если бы я лучше писала о том, что чувствую сейчас, если бы была более собранной и решительной, может, учитель обществознания промолчал бы. Может, ЕР не рискнула бы протаскивать через Госдуму фашистский закон, который делит людей на сорта?

Я понимаю, что роль личности в истории незначительна. Но она есть. А значит, есть и ответственность.

Меня выводит на акции не надежда, не вера. А знание и стыд. У них холодные руки. Я знаю, что позорный закон будет отменен - он не может быть не отменен. Я знаю, что каждый день его существования, каждая победная речь оборзевшей депутатской урлы может закончиться самоубийством или убийством. Мне болезненно стыдно за то, что я молчала так долго, что все уже дошло до желтых звезд на рукавах.

Я иду к Госдуме в 12:00 11 июня. Это вторник. Аня идет, идут мои друзья. Да, будет день поцелуев-4.

Здесь есть зимний FAQ для участников. Все так же, только температуру обещают +24. И еще вроде бы будет гроза.

И я хочу еще раз повторить – это второе и третье чтение. Это рубеж. Возможности переиграть не будет. Выходите сейчас.

Источник