Призрак преследует международный капитализм — призрак свободной информации. Все силы «глобализма» объединились для священной травли этого при¬зрака: Майкрософт и Дисней, Всемирная Организация Торговли, Конгресс Соединенных Штатов Америки и Европейская Комиссия.
Где те проповедники нового цифрового общества, которых не клеймили бы как пиратов, анархистов, коммунистов?
Разве мы не увидели, что многие среди тех, кто бросают эти обвинения, являются в чистом виде ворами во власти, чьи разговоры об интеллектуальной собственности являются исключительно попыткой сохранить не имеющиеся оправдания привилегий в обществе, которое меняется безвозвратно. Но все силы глобализма признают, что само движения за свободы является властью, и пора уже нам перед всем миром открыто изложить свои взгляды, свои цели, свои стремления и сказкам о при¬зраке свободной информации противопоставить наш манифест.
Владельцы и создатели
Во всем мире, движения за свободную информацию заявляет о прибытии новой общественной культуры, которая родилась вследствие трансформации буржуазного индустриального общества цифровой технологией, которую оно само создало.
История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов.
Свободный и раб, патриций и плебей, помещик и крепост¬ной, мастер и подмастерье, буржуй и пролетарий, империалист и подчиненный, и короче, угнетающий и угнетае¬мый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов.
Индустриальное общество, которое возникло из всемирной экспансии Европейских сил, ввело модернизм, но не удалило классовые антагонизмы. Но оно создало новые классы, новые условия угнетения, новые формы сопротивления вместо старых. Но время буржуазии упростило классовые антагонизмы. Общество в целом казалось разделенным на два враждующих лагеря, на два великих класса, которые напрямую противостоят друг другу: буржуазия и пролетариат.
Но по большому счету, революция не произошла, и «диктатура пролетариата», где она возникала или заявляла о своем возникновении, оказалась неспособной принести свободы. Вместе этого, технология позволила капитализму сберечь для себя определенную меру согласия. Современный рабочий в развитых обществах возник вместе с развитием промышленности, вместо опускания глубже и глубже ниже условий существования своего собственного класса. Пауперизм не развивался быстрее, чем численность населения и богатство. Рационализированная индустрия в фордистском стиле превратил индустриальных рабочих не в пауперизованный пролетариат, а скорее в массовых потребителей массового производства. Цивилизирование пролетариата стало частью программы самосохранения буржуазии.
Таким образом, универсальное образование, и конец индустриальной эксплуатации детей стали уже не программой пролетарских революционеров, к которой относились с презрением, а стандартом буржуазной морали. Благодаря общедоступности образования, рабочие стали грамотными потребителями средств информации, что могло стимулировать их к дальнейшему потреблению. Развитие записи звука, телефонии, кинематографии, радио и телепередач глубоко изменили отношение пролетариата к буржуазной культуре, несмотря на то, что он сильно менял саму культуру.
Музыка, например, в течение предыдущей истории человечества была резко исчезающим не-предметом потребления, социальным процессом, сугубо связанным с местом и временем, потребляемым непосредственно на месте производства людьми, которые были одновременно и потребителями и производителями. Но после возникновения индустрии записи музыки, музыка стала неисчезающим предметом потребления, который стало возможным перемещать на длительные расстояния, и по сущности она стала отчужденной от тех, кто ее производил. Музыка стала предметом потребления, возможностью для ее новых «владельцев» для управления дополнительным потреблением, для создания желаний нового класса массовых потребителей, и для направления его потребностей в направлении, прибыльном владельцам.
Также вместе с совсем новым средством информации, фильмом, который в течение десятилетий переориентировал природу человеческой познания, захватывая значительную часть дня каждого рабочего для приема ими сообщений, приказывающих продолжать потребление. Десятки тысяч подобной рекламы проходят перед глазами каждого ребенка ежедневно, подавляя их, теперь освобожденных от обслуживания машины производства – теперь их в обязательном порядке подчиняют обслуживанию машины потребления.
Значит, условия буржуазного общества сделались более узкими, более способными потреблять богатство, созданое ими. Таким образом излечили абсурдную эпидемию повторяющегося перепроизводства. Уже не было слишком много цивилизации, слишком много жизненных средств, слишком боль¬шой промышленности и торговли.
Но буржуазия не может существовать не революционизируя орудия производства, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений. Беспрестанные перевороты в производстве, непре¬рывное потрясение всех общественных отношений, вечная не¬уверенность и движение отличают буржуазную эпоху от всех других. Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освященными представле¬ниями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Все твердое что есть, исчезает в воздухе.
С принятием цифровой технологии, система массового производства потребителями, поддерживаемая массовой культурой потребления, породила новые общественные условия, из которых стремительно развивается новая структура классовых противоречий.
Буржуазия быстрым усовершенствованием всех орудий производства и бесконечным облегчением средств сообщения вовлекает в цивилизацию все, даже самые варварские, нации. Низкие цены на ее товаров — вот та тяжелая артиллерия, с по¬мощью которой она разрушает все китайские стены и принуж¬дает к капитуляции самую упорную ненависть варваров к ино¬странцам. Под страхом гибели заставляет она все нации принять буржуазный способ производства, заставляет их вводить у себя так называемую цивилизацию, т. е. становиться буржуа. Сло¬вом, она создает себе мир по своему образу и подобию.
Но сами инструменты коммуникации и слияния культур создают способы сопротивления, которые поворачиваются против самих себе.
Цифровая технология трансформирует буржуазную экономику. Господствующие продукты в системе производства – предметы культурного потребления, которые одновременно являются товарами и инструкциями рабочим о том, что и как купить – вместе с другими формами культуры и знаний теперь имеет нулевую наценку. Любой и каждый могут извлекать ползьу из всех работ культуры: музыки, искусства, литературы, технической информации, науки, и любых других форм знаний.
Преграды социального неравенства и географической изоляции разлагаются. Вместо старого локального и национального уединения и самообеспеченности, у нас теперь есть связь в любых направлениях, универсальная взаимозависимость людей. Как в материальном, так и в интеллектуальном производстве. Интеллектуальные создания индивидуальных людей станут общей собственностью. Современное буржуазное общество, с его буржуазными отношениями производства и обмена, буржуазными отношениями собственности, создавшее как бы по волшебству столь могущественные средства производства и обмена, походит на ученика волшебника, который не в состоянии более справиться с подземными силами, вызванными его заклинаниями.
С этой переменой, человек на конец-то вынужден трезво смотреть на его реальные условия жизни и отношения с себе подобными. Общество сталкивается с простым фактом, что когда каждый может владеть любой интеллектуальной работой в сфере красоты и пользы – получая всю человеческую ценность из всего роста знания – с той же стоимостью как для владения одним человеком, то уже не морально исключать других. Если бы у Рима были силы кормить всех обильно с такими же растратами как накрывать стол самого Цезаря, люди бы насильственно выгнали Цезаря из-за стола, если бы хотя один человек голодал. Но буржуйская система собственности требует чтобы знания и культура соотносились со способностями платить.
Традиционные альтернативные формы, которые стали снова доступными благодаря технологии связи, которые состоят из добровольных ассоциаций тех, кто создают и тех, кто поддерживает, будут вынуждены соревноваться на неравных условиях с чрезывайно сильными системами массовой коммуникации класса имущих. Эти системы массовой коммуникации, опять основаны на апроприации общих прав людей на электромагнитный спект. Во всем цифровом обществе, класса работающих в области знания – художники, музыканты, писатели, студенты, технические специалисты и другие, кто стараются выиграть в своих условиях жизни путем копирования и модификации информации – будут радикализированы благодаря конфликту между тем, что они считают возможным, и тем, что идеология буржуазия заставит их принимать. Из этого диссонанса возникает сознание нового класса, и из роста его самосознания возникает упадок собственности.
Развитие цифрового общества, чьим недобровольным проповедником является буржуазия, заменяет изоляцию создателей, благодаря соревнованию, революционному соединению, ассоциации. Создатели знания, технологии и культуры обнаруживают, что им больше не нужна структура производства, которая основана на владении, и структура распределения, основанная на принуждении к оплате. Ассоциация, и ее анархическая модель производства без собственности, делает возможным создание свободного программного обеспечения, посредством которого создатели получат контроль над технологией дальнейшего производства.1 Сама сеть, освобожденная от контроля радиовещателей и других владельцев диапазона, становиться центральной точкой новой системы распределения, основанной на ассоциации равных без иерархического контроля, который заменяет вынужденную систему дистрибуции всей музыки, видео и других товаров. Университеты, библиотеки и связанные инститы становятся союзниками нового класса, который толкует их историческую роль как распространителей знания, требует от них распределения свободного доступа к знанию, которое они охраняют, всем людям, свободно. Освобождение информации от контроля владельцев освобождает рабочего от его вынужденной роли, сторожа машины. Свободная информация дает возможность рабочему инвестировать свое время не на потребление буржуазной культуры, а на развитие своих мыслей и талантов. Все больше и больше познающий свою силу создания, он перестает быть пассивным участником в системе производства и потребления, в которое буржуазное общество его завлекло.
Но буржуазия повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения. Безжалостно разорвала она пестрые феодальные нити, связывавшие человека с его "естественными повелителями”, и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного “наличного платежа”. В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентментальности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли. Словом, эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, она заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, черствой.
Против наступающего глубокого освобождения рабочих масс, чей доступ к знанию и информации теперь трансформирует их узкую роль потребителей массовой культуры, система буржуазного владения теперь обязательно будет бороться до последнего. С его любимой системой свободной торговли, класс имущих постарается принести тот самый кризис перепроизводства, которого он когда-то так боялся. Отчаянно стараясь завлечь создателей в их роли наемных потребителей, буржуазный класс владельцев постарается превратить материальную нищету части мира в источник дешевых товаров, используя которые можно завлечь в культурную пассивность не варваров, а его самую ценную собственность – воспитанных технологических сотрудников в самых развитых обществах.
Пока рабочие и создатели до сих пор представляют из себя несвязную массу, распределенную по всему миру, и остаются разделенными из-за взаимной конкуренции.
Создатели время от времени побеждают, но эти победы лишь преходящие. Действительным результатом их борьбы является не непосредственный успех, а все шире распространяющееся объединение. Ему способствуют все растущие средства сообщения, создаваемые крупной промышленностью и устанавливающие связь между рабочими и создателями различных местностей. Лишь эта связь и требуется для того, чтобы централизовать многие местные очаги борьбы, носящей повсюду одинаковый характер, и слить их в одну национальную, классовую борьбу. А всякая классовая борьба есть борьба политическая. И объединение, для которого средневековым горожанам с их проселочными дорогами требовались столетия, достигается современными пролетариями среды знаний, благодаря сетям, в течение немногих лет.
Свобода и создание
Но буржуазия не только выковала оружие, несущее си смерть; она породила и людей, которые направят против нее это оружие, — цифровая класса трудящихся, создатели.
Владельцы способностями и знании, которые создают и общественного, и менового ценности, сопротивляя их снижения на предметам потребления, способные коллективно производить все технология свободы, такие работники не могут быть понижено на придатками машин. Где когда-то узы невежества и географической изоляции связывали пролетариат с индустриальной армией, в которой он являлся неразличимым и заменяемым компонентом, там создатели, коллективно владеющие контролем над сетью человеческих коммуникаций, сохраняют свою индивидуальность и предлагают ценность своего интеллектуального труда через множество мер, более благоприятных для их благосостояния и свободы, чем система буржуазного владения когда-либо им уступала.
Но в точном соответствии с успехом создателей в создании по-настоящему свободной экономики, буржуазия должна укреплять структуру вынужденного производства и распределения, скрытую за их преполагаемым предпочитанием «свободного рынка» и «свободной торговли». Несмотря на то, что он готова путем насилия защитить механизм, зависящего от замаскированного насилия, буржуазия в начале постарается перенавязать принуждение путем ее любимого инструмента принуждения – институтами закона. Как ancien régime во Франции, который верил, что феодальная собственность может быть сохранена как консервативная сила закона, владельцы буржуазной культуры ожидает, что их закон о собственности гарантирует волшебный бастион против тех же сил, которые они сам освободили.
На известной ступени развития этих средств производства и обмена, условия в которых происходили производство и обмен феодального общества, феодальная организация земледелия и промышленности, одним словом, феодальные отношения собственности, уже перестали соответствовать развившимся производительным силам. Они тормозили производство, вместо того чтобы его развивать. Они превратились в его оковы. Их необходимо было разбить, и они были разбиты.
Место их заняла свободная конкуренция, с соответствующим ей общественным и политическим строем, с экономическим и политическим господством класса буржуазии.
Но «свободное соревнование» никогда не было ничем большим, чем желание буржуазного общества, которое постоянно испытывало внутреннее предпочтение капиталистами монополии. Буржуйская собственность показывает концепцию монополии, и отрицает на уровне практических мер догмы свободы, о которых буржуйские законы непоследовательно заявили. Тогда, когда в новом цифровом обществе создатели создают по-настоящему свободные формы экономической активности, догма буржуйской собственности становится противоречивой по отношению к догме о буржуйской свободе. Защита владения идеями требует подавления свободной технологии, то есть, свободы речи. Силы государства используются для запрета свободы творчества. Научным сотрудникам, художникам, инженерам и студентам препятствуют в создании и обмене знаниями по той причине, что их идеи подвергают опасности собственность владельцев в системе культурного производства и распределении. Именно в судах владельцев создатели яснее всего найдут свою классовую сущность, и именно там конфликт иначинается.
Но закон буржуйской собственности не является волшебным амулетом против последствий буржуйской технологии: метла ученика продолжает выметать, и вода продолжается подниматься. Именно в области технологии в итоге происходит поражение владельцев, и новые формы производства и распределения низвергают устаревшую букву закона.
Все предыдущие классы, которые получали преобладание, старались укреплять свое уже достигнутое положение путем установления в обществе в целом своих условий присвоения. Работники среды знания не могут стать мастерами производительных сил в обществе, кроме как путем разрушения их собственных предыдущих форм присвоения, и также и всех форм присвоения до них. Им принадлежит революционное посвящение свободе: отмене собственности на идеи, на свободное распространение идей и восстановление культуры в качестве символического общественного блага, которое принадлежит всему человечество.
Владельцам культуры, мы скажем: Вы приходите в ужас от того, что мы хотим уничтожить частную собственность. Но в вашем нынешнем обществе частная собственность уничтожена для девяти десятых его членов.
То, что они создают немедленно захватывается работодателями, которые заявляют права на плоды их интеллекта посредством законов о патентах, авторском праве, торговых секретах и других формах «интеллектуальной собственности». Их родное право на электромагнитный диапазон, который позволяет всем людей заниматься коммуникаций и больше узнавать друг от друга, свободно, с почти неисперчаюшимися мощностями, по номинальной стоимости, было захвачено буржуазией, и возвращено им в форме предметов потребления –радио – и телевещание, и услугами из той же сферы – за которые надо дорого платить.
Их творчество не находит выхода: их музыка, искусство, сказки тонут в предметах потребления капиталистической культуры, усиленные олигополиями вещания, перед которым они должны остаться пассивными, больше потребляя чем создавая. Короче, собственность о которой вы сокрушаетесь это последствия кражи: ее существование для некоторых имеет место исключительно из-за отсутствия ее в руках всех остальных. Вы приближаетесь к нам с намерениями удалиться затем с формой собственности, обязательным условием существования которой является отсутствие любой подобной собственности в руках подавляющего большинства общества.
Согласно этому, не должно было быть ни музыки, ни искусства, ни технологии, ни изучения до появления буржуазии, которая одна задумала подавление всех знаний и культуры под денежными отношениями. Перед появлением свободного производства и свободной технологии со свободным программным обеспечением, и вместе с последующим развитием свободной технологии распределения, этот аргумент просто отрицает очевидные факты, на которые невозможно ответить. Факт будет подавлен догмой, в которой все организации, которые недолго характеризовали интеллектуальное производство и культурное распределение в течение небольшого зенита буржуазии, показаны, несмотря на доказательства из прошлого и настоящего, как единственные возможные структуры.
То есть, мы говорим владельцам:
Ваше пристрастное представление, заставляющее вас превращать свои производственные отношения и отношения собственности из отношений исторических, преходящих в процессе развития производства, в вечные законы природы и разума, вы разделяете со всеми господствовавшими прежде и погибшими классами. Когда заходит речь о буржуазной собственности, вы не смеете более понять того, что кажется вам понятным в отношении собственности античной или феодальной.
Наши теоретические положения ни в какой мере не основываются на идеях, принципах, выдуманных или открытых тем или другим реформатором мира.
Они лишь представляют, в общих словах, действительные отношения, возникающие из существующей классовой борьбы, являются выражением совершающегося на наших глаза исторического движения.
Когда говорят об идеях, революционизирующих все общество, этим выражают лишь тот факт, что внутри старого общества образовались элементы нового, что рука об руку с разложением старых условий жизни идет и разложение старых идей.
Мы, создатели свободного информационного общества, собираемся захватить у буржуазии, постепенно, все наследство человечества. Мы собираемся возобновить культурное наследие, которое у нас украли под прикрытием «интеллектуальной собственности», так же как средства коммуникации, основанные на электромагнитных волнах. Мы преданные борьбе за свободу слова, знаний и свободу технологий.
Эти мероприятия будут, конечно, различны в различных странах.
Однако в наиболее передовых странах могут быть почти повсеместно применены следующие меры:
1. Отмен всех форм частной собственности на идеи.
2. Отмена всех эксклюзивных лицензий, привилегий и прав на использование электромагнитных волн. Аннулирование всех договоров о вечном праве на электромагнитные волн.
3. Развитие инфраструктуры для электромагнитных волн, которая реализует одинаковое право каждого человека на коммуникации.
4. Всеобщее развитие компьютерных программ и всех других форм программного обеспечении, включая генетическую информацию, в качестве товаров всеобщего потребления.
5. Полное уважение свободы речи, включая все формы технической речи.
6. Защита неприкосновенности творческих трудов.
7. Свободный и равный доступ ко всей информации общественного рода, и ко всему материалу, которым пользуются во всех сферах всеобщей системы обучения.
Путем этих и других мер, мы посвящаем себя революции, которая освобождает человеческую мысль.
На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.
___________________
1. Движение за свободное программное обеспечение использовало программистов всего мира – платно и бесплатно – с начала 1980-х годов для создания операционной системы GNU/Linux и связанного с ней программного обеспечения, которое может быть скопировано, модифицировано и распределено всеми его пользователями. Эта техническая среда, сейчас повсеместно и превосходная по сравнению с продуктами собственническому программному обеспечению, освобождает пользователей компьютеров от монополистических форм технологического контроля, который взял контроль над развитием персональных компьютеров как это видел капитализм. Путем вытеснения собственнического производства самой крупной монополии на земле, движение за свободное программное обеспечение показывает, что ассоциация цифровых рабочих способна на производство более подходящих товаров, для распространении по номинальной цене, чем может достичь капиталистическое производство, несмотря на их хвастанье о «стимулах», созданых владением и эксклюзивными правами на интеллектуальную собственность.
Эбен Моглен (Eben Moblen) 2003
(оригинал на английском: http://moglen.law.columbia.edu/publications/dcm.html)
