Интеллектуальное наследие 19-20 веков насыщено идеологическими объявлениями войн и революций, выведением исторических закономерностей и, что самое важное, многочисленными предостережениями о том, как избежать эксцессов насилия в ходе общественных преобразований. Дебаты об украинских событиях, как кажется, преждевременно выведены из этого контекста, хотя по сути ничего нового не произошло.
Несмотря на то, что политическая ситуация нашего времени угрожает погружением в долгие годы реакции, нельзя забывать о том, что революции не происходят сами по себе, а вырастают из объективных общественных противоречий, и главный революционер - это не активисты оппозиции, не рабочий класс, не какая-то там отколовшаяся элита, а власть, отрицающая перемены. С последней в России, к сожалению, проблем нет, и сценарии, близкие к Украине, весьма вероятны.
Путинский капитализм неконкурентноспособен, те или иные изменения неизбежны, и задача только в том, как их пережить с наименьшими потерями, используя недавний опыт наших соседей и многократно переосмысленный опыт революций прошлого. Не претендуя на глубокий анализ, отмечу лишь наиболее очевидные моменты.
Все революции так или иначе были воодушевлены идеей свободы, но успеха достигали те из них, где сама по себе «свобода» была предельно конкретна. Один из характерных примеров – Соединенные Штаты. Напомню, что хоть и просвещенная, но все-таки монархия Великобритания в результате войны за независимость сменилась республикой.
Идея свободы была конкретизирована «Биллем о правах», а затем конституициирована и обеспечена в ходе достаточно широкого общественного обсуждения, местами с элементами прямой демократии. Революция в Штатах не съела своих детей и не привела к еще большей тирании. Несмотря на то, что ничего, наверное, не было развенчано различными европейскими интеллектуалами больше, чем американская свобода, в самой Европе результаты были значительно хуже, а общественный прогресс скорее обеспечивался силами реакции, которые вынуждены были учитывать настроения революционных масс.
Европейская революционная традиция больше опиралась на «свободное творчество», что, с одной стороны, конечно, позволяло основать совершенно разные общественные институты, но и, по понятным причинам, несло в себе множество рисков, которые чаще реализовывались, чем нет.
Вывод, как прежде, очень простой – освобождение от тирании еще не гарантия свободы. Американские отцы-основатели тоже потратили немало времени на огранку системы сдержек и противовесов для защиты республиканской формы правления и, как минимум, поняли, к чему они движутся. Опять же американская демократия далеко не идеально, но важна сама модель перемен – революция может достигнуть изначально провозглашенных идеалов, если заранее продумывается система, препятствующая развитию авторитаризма или олигархии, которая затем последовательно реализуется. При этом простого повторения известных историй успеха недостаточно. Например, ситуация в Украине актуализировала проблему независимости средств массовой информации, которая в прошлом не играла такой роли. И речь идет не только об освобождении от государственного контроля, но и необходимости вывести «четвертую власть» из товарооборота, то есть нивелировании возможности институтов влиять на редакционную политику.
Европейский выбор Украины на первых этапах казался понятной историей – возврат к парламентской Конституции, институциональные реформы, торговая ассоциация с ЕС. Не без усилий «старшего брата» направление переместилось в сторону фантомных сущностей украинского национализма.
Когда революция заходит в область абстракций, быстро начинает развиваться «царство необходимости». И вот уже, чтобы защитить национальные интересы, где-то необходимо ввести цензуру, кого-то необходимо посадить и в конечном итоге начать войну за территориальную целостность. В какой-то момент «необходимость» настолько далеко уводит от изначальных ценностей, что после общество становится еще менее свободным, чем старое. Подобная трансформация особенно странно выглядит в Украине, хотя, безусловно, это по-прежнему более свободная страна, чем наша. Там с таким рвением избавляются от наследия большевизма, как будто суть скрыта в советских символах, а не в проводимой в это время политике, где все плохое всегда объясняется «необходимостью», то есть отсутствием виновных.
Возвращаясь к сегодняшним проблемам, сложно понять, что нельзя было избежать войны в Донбассе. Ведь действия «вежливых людей» насколько бы очевидно несправедливыми они не являлись, были поддержаны значительной частью населения. А это само по себе явилось основанием для переговоров.
Традиция придумывать разные уловки для оправдания войны, конечно, не нова. Оборонительные или войны, направленные на прекращение агрессии, как правило, признаются справедливыми. Но никогда война не может быть признана нормальным способом ведения политических отношений, особенно если речь идет о европейском выборе, в основе которого лежит стремление к демократии и открытости.
Очень вероятно, что из переговоров бы ничего не получилось, но последовательность и логика действий, ценностный выбор были бы сохранены. Жители юго-востока могли увидеть, что стремление к свободному обществу, где учитываются мнения всех, не является пустой декларацией.
И еще один момент, вытекающий из исторического контекста – все революции, движимые резким всплеском общественного энтузиазма, порождали различные самоуправляемые институты - советы, сотни, коммуны – которые и становились базисом перемен. И почти всегда образовавшаяся новая власть собиралась их всячески подавить, рассматривая как конкурентов. Большевики подменили советы партийным аппаратом, французский коммунизм разрушали «революционным» правительством, испанские синдикалисты встраивались в систему представительства.
Советы, конечно, представляют угрозу партийной форме правления, так как в отличие от партий возникают во время революций и создаются народом как органы действия и порядка. В партийной представительской системе действия – привилегия правительства, а народ лишь голосует в тот или мной отрезок времени.
Дилемма всегда одна и та же: представительство или прямое действие и участие в публичных делах, самоуправление или подчинение элите.
Сложно сказать, могут ли на текущем этапе исторического развития институты самоуправления полностью заменить собой власть партий, но мне кажется, задача и не в этом. Важно само расширение публичного пространства за пределы так называемой профессиональной политики и вовлечение большого количества людей в принятие реалий.
Рожденные революцией институты позволяют выявить гражданских лидеров, которые проявят себя в деле, а не на словах. Они обладают теми качествами, которые как раз ждут от публичных политиков: мужество, честность, альтруизм. Задумайтесь на минуту, какими качествами должен обладать человек, чтобы стать попасть в российскую Госдуму, и. надеюсь, противопоставление условной советской и партийной систем не будет казаться утопичным.
Правильно ли такие институты распускать, когда цель освобождения достигнута, а ничего нового еще не создано? Потенциально, можно обозначить несколько путей развития.
Во-первых, есть текущий украинский сценарий – создание новых партий или представительство в старых. О недостатках подобной трансформации было сказано выше. При этом, конечно, все барьеры на пути партийного строительства должны быть устранены в первую очередь, чтобы новые силы могли сразу же заявить о себе.
Во-вторых, возможна трансформация в институты гражданского общества и реализация идей «власть – под гражданский контроль».
Стоит отметить, что оба варианта местами довольно эффективно и были реализованы в Украине.
И, наконец, третий вариант, частично реализованный в Украине, но по другую сторону баррикад. Это перестраивание местного самоуправления и муниципальной власти. Понятно, что здесь надо сделать определенные оговорки - самоуправление должно вырастать снизу, а не навязываться сверху, на основе легитимных процедур, включающих участие всего населения. Речь не идет о том, что советы должны взять какие-то административные функции, имеется в виду законодательная ветвь, в настоящий момент представленная советами депутатов. То есть, например, в России можно все создавать с нуля, так как никаких независимых реально работающих муниципалитетов у нас нет.
Подытоживая вышесказанное, кажется, история учит вот чему: конкретизация, планирование, следование заявленным ценностям, расширение пространства публичной свободы – и тогда есть шанс, что многих ошибок удастся избежать.
Позиция автора статьи может не совпадать с позицией редакции портала автоном.орг
Добавить комментарий