Секулярность – последняя надежда религии

Арест Надежды Толоконниковой и Марии Алёхиной заставляет вспомнить как об инициированных церковью делах против художников, так и о сфабрикованных центром «Э» делах против социальных активистов. Pussy Riot находятся где-то на зыбкой границе между искусством и политикой, их нельзя однозначно причислить к тому или иному лагерю. Так что приходится страдать за оба.

Одним из первых художников, отозвавшихся на задержание акционисток, оказался Денис Солопов, пребывающий в вынужденной эмиграции в Голландии. Дениса, его брата Максима и еще двух активистов-антифа в свое время обвинили в участии в акции протеста возле Химкинской городской администрации и пытались посадить за «хулиганство» по той же статье, что и Pussy Riot. Эти непохожие на первый взгляд дела роднит один признак. Были обвинены люди, которые не скрывали своего участия в протестном движении, но в то же время, с большой вероятностью, не были причастны к самому «преступлению». Установить их вину, не прибегая к подлогу и давлению на свидетелей, было юридически невозможно. Любое сомнение должно трактоваться в пользу обвиняемого. А сомнений в обоих случаях больше, чем доказательств.

Доподлинно идентифицировать людей в масках, предположительно участвовавших в антипутинском молебне, невозможно, если опираться лишь на цифровые фотографии, монтированное видео и сумбурные свидетельские показания. Если в случае «химкинских заложников» было невозможно толком доказать факт участия обвиняемых в беспорядках, то в деле Pussy Riot даже само присутствие Толоконниковой и Алёхиной на «месте преступления» – под большим вопросом. Поэтому с учетом презумпции невиновности светский суд не имел права предложить такую меру пресечения, как арест. И поэтому говорить в данном случае о каком-либо правосудии некорректно. Суд за нетрадиционный молебен не может быть светским по определению. Панк-рок в храме непривычен для православных, но адекватно бы смотрелся у каких-нибудь харизматов или баптистов. Должно ли нарушение канонов рассматриваться в суде? Даже если не учитывать тот факт, что выступления Pussy Riot являются в большей степени медиаартом, чем музыкой, неуместные молитвы явно не находятся в сфере уголовного права и уж тем более не подлежат уголовному наказанию.  

Правосудие – это вообще довольно-таки скучная вещь, оно часто не способно удовлетворить иррациональную по своей сути жажду возмездия. Многие сторонники наказания Pussy Riot требуют выдать им на расправу «заказчиков» богохульства и отпустить «исполнительниц». Но, дескать, пока что их выпускать рано, пусть посидят, пока не раскололись и не выдали самого главного.

Мы не будем критиковать саму конспирологическую постановку вопроса, предполагающую существование закулисного заговора. Интереснее другое: каким образом этот весь заговор планируется оформить с юридической точки зрения? В Уголовном кодексе предусмотрена статья за заказное убийство, но «заказное хулиганство» или «заказное богохульство»? Для того чтобы наказать воображаемого кукловода, придется по меньшей мере переписать законы. От руки. Желательно церковнославянским языком.

Дело против Pussy Riot – это следствие ложной, формальной секуляризации, которая установилась во многих постсоветских республиках. Законодательно церковь отделена от государства, но фактически она проникает в него на всех уровнях. Начиная от школьных уроков «православной культуры» и «христианской этики» и заканчивая молебнами с участием высших государственных чиновников. Поэтому винить активисток в том, что они вторглись на приватную территорию верующих, нельзя. Говорить о каком-то праве на приватность и приводить либеральные аргументы про «частную собственность» можно было бы лишь в том случае, если бы правила соблюдали все стороны. Но церковь не просто позволяет себе вторгаться на чужую территорию – она считает это своим правом и своей священной обязанностью.

Вспомним о делах против художников и кураторов, которые были инициированы религиозными деятелями. Особенно показательно последнее дело Ерофеева и Самодурова по выставке «Запрещенное искусство». Зрителям предлагалось смотреть на экспонаты в щелочку, чуть ли не на шкаф залезать, как в бородатом анекдоте про возмущенного вуайериста. В согласии с сюжетом анекдота, они заглянули, оскорбились, написали донос, а потом еще и ходили крестным ходом по Таганскому суду, пугая тараканов. Если церковь настойчиво идет в политику, политика неизбежно придет в церковь. И, инициируя процесс против Pussy Riot с целью устрашения богохульников, защитники чувств верующих добиваются прямо противоположного результата. Они делают богохульство неотъемлемой частью любого либертарного и протестного движения.

Парадоксально, но на сегодняшний момент верующие, искренне желающие оградить религию от нападок, вынуждены выступать по одну сторону баррикад с антиклерикалами, пытающимися ограничить участие церкви в общественной жизни. Ведь как только принцип «богу – богово, кесарю – кесарево» воплотится в жизнь и вера станет действительно внутренним делом каждого человека, исчезнут поводы для богоборчества. Борцы с богохульством часто прибегают к остроумному, на их взгляд, аргументу: «идите в мечеть или в синагогу», забывая о том, что ислам, как и иудаизм, имеет крайне ограниченное политическое влияние на российское общество. Мнение главного раввина интересует лишь иудеев и членов их семей, так что логично, если Берла Лазара за его верноподданничество будут критиковать люди, связанные если не с иудейской верой, то с соответствующей культурной средой. То же самое можно сказать и об исламе. Эти религии затрагивают сравнительно небольшую часть общества: в светских школах не учат основам иудаизма и исламской культуры, мусульманские и еврейские праздники не отмечаются на государственном уровне. Христианский же, и особенно православный дискурс является доминирующим, он все больше политизируется и стремится к все большей экспансии. За этот привилегированный статус приходится платить.

Официальная позиция, которую заняла церковь по делу Pussy Riot, отличается умеренностью: «Наказать, но без излишней жестокости». Протодиакон Кураев (не выражающий позицию официальной РПЦ. – OS) так вообще предложил ущипнуть и угостить блинами.

Но у РПЦ, помимо человеческого лица, есть еще одно, куда менее приглядное лицо – Всеволод Чаплин и Кирилл Фролов. Православные хоругвеносцы, Народные соборы, черносотенцы всех мастей. Именно они движутся в авангарде церковной политической экспансии, воплощая фантазию воинствующего безбожника, – откровенно антиинтеллектуальные, агрессивные, склонные к ксенофобии, антисемитизму и самым диким средневековым суевериям. Официальная церковь не избавляется от них, не отрекается от дискредитирующих ее чад по одной простой причине: эти люди проверяют общество на прочность. Своими постоянными истериками, насилием, доносами они понемногу сдвигают рамки дозволенного в выгодную для себя (а значит, и для церкви) сторону. Это авангард клерикализации, позволяющий себе такие заявления, которые тот же патриарх никогда бы не сделал.

Симбиоз церкви и государства так силен, что не удастся свергнуть светскую власть, не потревожив власть религиозную. Хотите, чтобы богохульства прекратились? Заткните тогда рот Всеволоду Чаплину. Спрячьте в какой-нибудь зоопарк Симоновича-Никшича, пусть своим личным примером доказывает несостоятельность теории Дарвина. Перестаньте с амвона агитировать за всем известную партию и всем известного национального лидера. Не ходите на художественные выставки, которые могут вас оскорбить, а если случайно зашли – не громите их, напишите критичную рецензию: это обиднее. Вы можете не венчать лесбиянок и геев, вы можете выслушивать их на исповеди и налагать епитимьи, но не надо спасать души тех из них, кто не является вашими прихожанами. Не тяните никого к богу насильно.

Для того чтобы эти очевидные секулярные принципы воплотились в жизнь, придется поменять очень и очень многое. В том числе церковное начальство. Православным в этом плане повезло больше, чем католикам, патриарх не считается непогрешимым, как и любой другой епископ; его теоретически можно лишить должности и даже сана. Это трудно, но свергнуть президента – тоже задача не из простых. Православным, желающим остаться в лоне РПЦ (МП), придется создавать внутрицерковную оппозицию и последовательно требовать примерно того же, чего потребовали Pussy Riot, только в компанию к Путину придется добавить еще пару фамилий.

А. Володарский