Мой Мишель

Мы продолжаем публиковать материалы из нового, 36 номера журнала "Автоном". В этот раз я не буду писать о том, каким Михаил Бакунин был замечательным революционером и глубоким мыслителем. Напишу о другом. О себе. И о том, как Мишель (как его называли все при жизни) вошёл в мою судьбу. Да так вошёл, что вот уже 27 лет он остаётся для меня — не идолом, не иконой — но идеалом человека и анархиста. Четверть века я езжу в Прямухино, на родину Мишеля, организую то Прямухинскую Вольную Артель, то Прямухинские чтения, написал о Бакунине три десятка статей и пару книг, вслед за Блоком хочу «занять огня у Бакунина». А с чего всё начиналось?

Весной 1987 года я заканчивал первый курс исторического факультета МГПИ имени В.И. Ленина. В это время, 8 мая 1987 года был основан историко-политический клуб «Община», состоявший в основном из студентов этого факультета и вскоре ставший центром возрождения анархизма в СССР. Я тогда был весьма далёк от «политики». Однажды я пришёл в Историческую библиотеку и встретил там своего однокурсника — члена «Общины» — Сашу Шершукова. Велико было моё изумление от этой встречи. Ведь я знал, что Сашу завтра должны были забирать в армию (тогда студентов брали в армию). Вчера были бурные проводы, наверняка, немало было выпито. Завтра Сашу ждала гостеприимная казарма, и вот, в последний день воли, перед двумя годами армейского ада, он пришёл в Историчку. Я был потрясён и, естественно, спросил, что его занесло в библиотеку. «Вот, пришёл напоследок почитать Бакунина, — отвечал он, — два года я не смогу его читать — вот хочу начитаться напоследок перед службой». Это очень меня впечатлило. Что же это за автор такой, чтение которого — словно глоток свежего воздуха перед долгим и опасным погружением на душное дно?

Прошло полгода. Я уже сам стал читать Мишеля, и даже сделал о нём свой первый доклад на занятии, и уже сам вступил в «Общину». Осенью 1987 года один школьник из группы «Альянс» (бакунинское название здесь, конечно, не было случайным; так называлась группа школьников-анархистов, проводившая под руководством Андрея Исаева свои исторические семинары, издававшая стенгазету «Баррикада», занимавшаяся развитием школьного самоуправления, в начале 1988 года организовавшая первую в Москве забастовку учеников и тесно связанная с «Общиной») подарил мне мой первый неформальный значок (тогда все носили значки). На нём был портрет Бакунина, вероятно, вырезанный из какого-то школьного учебника. Я до сих пор бережно храню этот значок как память и талисман.

(Хотя и Саша Шершуков уже давно не читает Бакунина — он, вслед за Исаевым, стал видным чиновником официозных профсоюзов, редактором газеты ФНПР «Солидарность», да и тот школьник из «Альянса», Игорь Гарькавый — нынче клерикал и почитатель Белого движения. Так порой шутит с нами судьба! А я продолжаю читать Бакунина, писать о нём и вдохновляться его примером. «Я песни прежние пою»!...)

Но вернёмся в те наивные и юношеские перестроечные времена. Осенью 1987 года начал выходить журнал «Община» — сперва на машинках, тиражом 50-100 экземпляров, потом на ксероксе, а потом и в типографии (достигнув тиража в 30 тысяч и став самым многотиражным анархическим изданием мира и центром объединения групп Конфедерации анархо-синдикалистов России, Сибири и Украины (КАС)). В первом или во втором номере журнала была статья Андрея Исаева «Бакунинская критика государственного социализма». Она воспринималась нами как откровение (а номер «Общины» переходил из рук в руки на одну ночь): оказывается, Михаил Бакунин в начале 1870-х годов откуда-то всё понял про СССР и объяснил нам про нашу жизнь: и про «диктатуру пролетариата», стремящуюся увековечить себя, и про партию «научных социалистов», будто бы лучше рабочих осознающих и выражающих их интересы, и про новый эксплуататорский класс «красной бюрократии», садящийся на шею народа вместо старых классов дворян и буржуа... Мы были потрясены. Для меня и многих других моих товарищей эти мысли столетней давности были глотком свежего воздуха, ключом к пониманию окружающей реальности. С этого для меня — и не только для меня — началось обращение в анархизм. Бакунин же стал — образцом, другом, собеседником, примером — как человек и мыслитель. Он больше не был мёртвым человеком, ушедшим сто лет назад. Он — сто лет назад — что-то важное про нас знал и понимал. Его жизнь и мысли были аргументом в споре, были опорой в борьбе. Его фраза: «Свобода без социализма — это привилегия и несправедливость. Социализм без свободы — это рабство и скотство», стала позывной, камертоном для самоопределения нашего поколения анархистов. Как пел Цой: «Мне не нравится то, что здесь было. Мне не нравится то, что здесь есть». Эти бакунинские слова мы начертали на огромном транспаранте, который несли впереди шествия, когда в первый раз за 65 лет (!) 28 мая 1988 года вышли под чёрным знаменем с красной звездой на улицы Москвы. Эта фраза вошла и в первую декларацию «Общины», и сейчас украшает манифест «Автономного действия».

Быть анархистом для меня и для многих тогда было — держать курс на Бакунина. Один чрезвычайно язвительный наблюдатель, студент нашего факультета Сергей Клименков, сочинил тогда длинную песню на мотив «На сопках Маньчжурии». В числе многих куплетов, где всем сестрам раздавалось по серьгам, был и такой:

Тихо в стране.

Только не спит анархист.

Молится он на бакунинский лист,

Вот и не спит анархист!

А с 1989 года началось наше проникновение-возвращение в Прямухино. Огромную роль в этом, как и во многом, сыграл человек, получивший ласковое прозвище «бабушка русского анархизма» — Наталья Михайловна Пирумова. Автор великолепных книг о Бакунине, Герцене и Кропоткине (через них не один десяток людей обратился в анархизм), Наталья Михайловна — не в пример большинству докторов исторических наук — относилась к своим героям как к живым и прекрасным людям. (Когда я оказался в её квартире на одной из Парковых улиц, уставленной книгами Бакунина, издающимися Амстердамским институтом социальных исследований, я услышал, как она нежно и любовно называет его «Мишелем»; для неё он тоже не был покойником и просто «объектом исследований»!) С Пирумовой многое началось: и создание при Академии Наук Комиссии по творческому наследию Кропоткина (под эгидой которой удалось провести десяток конференций и издать дюжину книг), борьба за возвращение дома Кропоткина в Москве для музея, общение академической публики, потомков анархистов и анархической молодёжи времён перестройки. Начались и конференции в Прямухино. В 1989 году, когда там прошла первая конференция (к 175-летию Мишеля), понадобился его портрет. Но где же в СССР возьмёшь портрет «мелкобуржуазного» Бакунина? Выход был найден: взяли... портрет Маркса (которых, напротив, было в избытке) и наскоро перерисовали в его врага Бакунина. Вот такой постмодернистский исторический триумф либертарного социализма над социализмом авторитарным!

Тогда, в 1989 году, в Прямухино, возле обломков исторического Дуба Декабристов (посаженного в 1816 году дядями Мишеля декабристами Муравьёвыми и сломанного бурей полтора века спустя), Наталья Пирумова и Андрей Исаев посадили свой дубок. Сколько раз мы, анархисты, позднее приезжая в Прямухино, пытались повторить это, вроде бы несложное дело: ничего не выходило, дубы не приживались — то ли просто погибали, то ли их скашивали. А вот тот, исаевско-пирумовской дубок, выжил, подрос — как современный российский анархизм, неуклюжий, неказистый, странный, но — живущий уже своей жизнью.

Если прийти в небольшой музей Бакуниных в Прямухино, то самый удивительный для меня экспонат там — карта Европы XIX века. Там значками отмечены места, связанные с жизнью Мишеля. Вот здесь он сидел в крепостях: Ольмюц, Кенигштейн, Петропавловка, Шлиссельбург. Вот здесь он участвовал в восстаниях: Париж, Лион, Болонья, Прага, Дрезден. Вот здесь он организовывал революционные выступления и организации, выступал с речами... Попробуйте представить себе эту карту.

Ещё несколько разрозненных воспоминаний на тему: «Бакунин и мы». В конце 1990-х годов был в Краснодаре анархист по прозвищу БУНИО. Расшифровывается: Бакунин Умер Но Идеи Остались! О великом китайском писателе-анархисте, взявшем себе имя Бакин — в честь Бакунина и Кропоткина — «Автоном» уже как-то писал.

В 1936 году, в начале Испанской революции, талантливый советский журналист Илья Эренбург по воле своей партии приехал в революционную Испанию. И был поражён, встретив в одной деревне в жилище крестьянина, портрет Михаила Бакунина. Какое отношение Мишель Бакунин мог иметь к этому крестьянину, — недоумевал советский пропагандист.

А лет 7-8 назад французские студенты, протестуя против политики государства, захватили Университет. И написали на стене: «Читайте Бакунина!»

Пётр Рябов

Редколлегия журнала будет благодарна поддержке с вашей стороны: