Звенящий кедр над Угрой: как анастасиевцы живут без лидеров

Вдохновившись идеями Владимира Мегре об общинной жизни в родовых поместьях, некоторые семьи стали уезжать из города и строить свои экопопоселения — себя они называют «анастасиевцами», по имени героини одной из книг Мегре. Специально для «Автонома» Ильяс Фалькаев побывал в одном из их поселений и с удивлением обнаружил там «неявно анархистское» сообщество, которые не принимает начальников и лидеров и все важные вопросы решают консенсусом или тремя четвертями голосов.

Уходящая к горизонту ровная земля, бескрайние поля, высокие берега бурной Угры. Русская ширь. Здесь в лесной дубраве стучат молотки и визжат пилы. Строятся анастасиевцы, возводят все новые и новые дома.

Я еду в поселение уже второй раз. Еду, чтобы просто поговорить. Первый раз я приезжал сюда прошлым летом с друзьями за медом. Ехал, думая, что увижу зомбированных сектантов. Ан нет. Травница Маша — молодая женщина, вменяемая, трезвая, рассудительная. Продает чай собственного производства, мыло. За долгую беседу — ни слова пропаганды их идей. Но не скрытничает, на любые расспросы отвечает с готовностью. Я с удивлением узнал, что в поселении нет лидера, все вопросы решают консенсусом или тремя четвертями голосов. Работают инициативные группы. Жизненный уклад поселенцев — вполне себе анархистский, хотя они об этом и не подозревают. Слыхом не слыхивали об анархистской идеологии. Это одно из тех «неявно анархистских» сообществ, которые, по мнению философа Саймона Кричли, представляют несомненный интерес. Самим примером своего существования они на практике доказывают правдоподобность анархистского учения.

Маша поит меня чаем с пряниками. Я достаю диктофон и начинаю задавать вопросы.

— Что у вас тут за чаи выставлены на полке?

— Разные. Кроме иван-чая, вишни, еще смородина, яблочко. Вот этот называется «порох-микс». Порох — это мелкий гранулированный иван-чай. Но к нему еще малина, яблоня, черемуха, вишня, они дают такой аромат.

— Как это все упаковывается?

— На коленке. Этикетки печатаем на принтере. А пакеты делают в Кондрово. Далеко ездить не надо.

— А где продаете?

— В Москве. В магазинах натуральных продуктов и на ярмарках.

— Здесь только вы занимаетесь чаем?

— В основном, да.

— А кто еще чего делает?

— Есть кузнец. Уникальный человек. С ребятишками занимается. Ребятишки у него там гвозди куют. Редкий человек. Умелец. Его приглашают в Москву на разные специализированные праздники, он всякие кольчуги делает. То для какого-то художественного фильма заказывали сотню, нет, тысячу стрел, колчанов, светильников, прочего реквизита. И он даже рассылку давал: «Ребята, помогайте, кому нужна работа, сейчас покажу-научу».

Мыло делают аж три девушки. Я начинала, потом уже не успевала, и девчонки тоже стали делать разные мыла. Мыло делается из NaOH — это такая едкая щелочь, покупается в магазинах химического оборудования. И отдельно покупаются хорошие масла, растительные: пальмовое, кокосовое, касторовое, оливковое, из ростков пшеницы. Из них подбираются разные рецепты. Щелочь с водой выливается в теплое масло, перемешивается активно блендером и быстренько разливается, потому что желе сразу застывает. Месяц оно выстаивается, зреет и становится мылом.

Есть огородник. Сейчас тоже стал проводить семинары по всяким грядкам, как создать огород, хорошую теплицу. Сам он сыроед. Мед производим. В этом году немного меда. Такой год, пчелы бы сами выжили. У одного соседа двадцать ульев, у кого-то есть пятьдесят.

Одежду делаем ручной работы. Мужскую, женскую, нарядную, парадную, с ручной набойкой. Есть изделия из крапивы. У нас тут своя крапивница. Носки даже вяжет из крапивы. Есть те, кто ткать умеет. Вышивальщица крестиком. Разные есть мастера. Мастер энергодыхания. У него свой йога-центр в Москве на Арбате. Он там проводит свой курс, а с нами этим тоже делится. Есть мастер-пекарь. Тоже семинары проводит.

А так много мужчин, которые умеют строить. Себе строят, соседям строят. Рабочих рук не хватает.

— Многие сдают свои бывшие квартиры?

— Мало у кого остались квартиры, все продали. У нас есть переселенцы из Германии, Греции, Америки, Казахстана, Узбекистана. Наши все соотечественники. Москвичей меньше трети, наверное.

— Получается, на жизнь можно здесь самим себе заработать?

— Есть и те, кто удаленно работает. Компьютерщики, программисты, айтишники. Мультики кто-то рисует, уроки по скайпу дает. Достаточно большое разнообразие. Кто-то хлебцы делает, кто-то мебель резную. Мишка «грек», он и павлинов вырезает на ворота. У нас все это есть на сайте. Олежка за сайт отвечает, Мишка за бухгалтерию, Инка за первичную бухгалтерию, Юрка гостей встречает, я за связи с администрацией районной или общественностью.

— Нагрузку они сами выбирали или за них кто-то решает?

— Люди сами на себя это взяли. А так у нас общее собрание все решает. Есть еще несколько мужчин, которые организовались в совет для решения оперативных вопросов. Купить замок, что-то срочно сделать. Они собираются раз в неделю. У нас много вопросов. То межевание, а то нам кадастровый налог выписали, безумных денег запросили. Судились мы, удалось снизить. Теперь, наверное, нам должны вернуть сколько-то денег. Я уже перестала следить, не на все собрания хожу, так, повестку дня читаю. «Общий дом построили?» — «Нееет...»

— А что такое общий дом?

— Это дом, в котором собираются на всякие праздники. У нас был когда-то. Напротив меня как раз общая территория, футбольное поле, волейбольное, между ними был большой общий дом. Как только мы его достроили, наличники приколотили, и вот он в масленицу сгорел. Крыша была соломой утеплена, но труба была плохо заизолирована. И подтопили как-то волшебненько, администрация подъезжает, а у нас там — костер девять на двенадцать!

— Общее собрание решает вопросы каким количеством голосов?

— Семьдесят пять процентов по всем вопросам. По приему новых людей — сто процентов.

— Кого не принимают?

— Ну, вот как-то одну девушку-хиппи не приняли. Показалось, что она хочет быть лидером. Такая сильная очень женщина. У нее было свое видение, каким должно быть поселение. Она, кстати, недавно звонила. Они из Америки вначале приехали в свою родную деревню под Смоленском. Потом к нам. Теперь свое поселение организуют. Ей кто-то из наших так и сказал прямым текстом: «Ребята, вам надо свое организовывать». Такая она была прямолинейная, в лоб. Кому-то показалось, что ей здесь как-то негармонично будет. Один или два человека были против. Муж у нее какой-то научный американец, какой-то продвинутый, что-то он там в биотехнологиях, рассказывал, как из ничего электричество вырабатывать, такой дельный дядечка. Недавно еще одну женщину не приняли — может быть, недостаточно рассказала, что хочет делать, чем заниматься.

— Вообще присутствует идея, что начальников не должно быть?

— Никто не испугался, что она будет начальником. Начальников тут и так нет, все решает общее собрание. Но ее мировоззрение конфликтовало уже на этапе знакомства.

— Сколько у вас здесь человек живут?

— Больше шестидесяти семей постоянно зимуют. Еще не все принятые переехали, есть те, кто строится. Есть те, кто не переехал, и я думаю, уже и не переедет.

— У вас здесь люди разных религиозных взглядов?

— Да, есть мусульмане, кришнаиты.

— То есть религии ваше мировоззрение не касается?

— Нет, не касается.

— А чего касается?

— У нас общая идея — жить в родовом поместье. Нужно познакомиться и понять, что вам близка идея, изложенная в книгах «Звенящий кедр» (книги идеолога анастасиевцев В. Н. Мегре — прим. «Автоном»). Родовое поместье — это участок земли не менее гектара, который обустраивается для того, чтобы на нем продолжался род. Теоретически оно является неделимым, не должно облагаться налогами. Подразумевается здоровый образ жизни. У экопоселений в других странах была идея общего, но не было идеи родового поместья, чтобы кроме общей территории, существовали и личные участки. Они входили в коммуну, выходили из коммуны. То есть ты жил, трудился, но личного у тебя ничего не было.

— Ну, так этой девушке, наверное, близка была анастасиевская идея?

— Конечно, близка. Она вот ближе всех. Она хотела прям по книжке жить. Чтобы все было идеально. Но мы десять лет здесь живем и знаем, что как правильно — это одно, а как в жизни получается — совсем другое. Может еще были какие-то причины. Она же общалась с сорока семьями.

— А книжки нужно обязательно прочитать?

— Если хотите, вам просто нужно самим для себя решить, вам вообще в эту компанию? Потому что здесь люди мало того что не курящие, не пьющие, они еще создают пространство для того, чтобы род продолжался, деревья сажаются, чтобы все кормило тебя и твоих родных.

— Какие правила поведения для гостей?

— Если к тебе приехали гости, которые жарят шашлык или пьют вино у тебя на участке, то можно. У себя в поместье вы отвечаете за своих гостей. А в общем на территории это запрещено правилами проживания. Мы сами правила создали и обязаны их соблюдать.

— Бывает, что кого-то исключают?

— Был один человечек, которому сложно было справиться со своими прежними привычками. Но вопрос вынесли на собрание, и решился положительно. Он сказал: «Ребята, простите, больше не буду».

— Вообще много было желающих, кого не приняли?

— У нас непринятых семей за двадцать, может, даже больше. Кто-то из наших говорил: «Я с ним общался, я его спрашивал, и я понял, что он здесь жить не будет». Либо он не понимает, куда едет, либо у него другие цели — сбежать из города в хорошую компанию тепленькую, чтобы здесь мирненько посидеть, а сам он либо не обустроится, либо дачником будет. У нас правило — в течение двух лет после переезда поселиться безвыездно. Не все выполнили это правило — есть такие пара семей. Но я вас уверяю, как закончатся свободные участки, первым пунктом будет исключение этих людей.

— А есть те, кто не принят, но поселился рядом?

— Да. Вся улица Счастливая. Вы когда ехали, видели указатель. Половина там тех, кто не принят, а половина даже приниматься не стали. Теперь они наши поселенцы. Участвуют во всем. Тот же кузнец. Кого-то не приняли по ошибке. А потом они прижились, и участвуют еще более активно, чем те поселенцы, которые их не приняли.

— Какие есть общие обязанности?

— Субботники и дорожные субботники и еще всякие. Есть инициативные группы. Например, по проведению праздников. Недавно был большой праздник День земли. Целый день праздновали — хороводы, пляски, песни у костра. Есть дорожная группа, которая следит за состоянием дорог, собирает дорожные денежки, формирует поездки, заказывает машины, это тоже куча работы. Организовать, например, отсыпку вон той дороги в прошлом году. Раскатали тонким слоем, и теперь опять в дырочках, постоянно надо чего-то еще добавлять. Есть у нас электрическая группа, хотят, чтобы поставили нам трансформаторы, а мы бы потом подземным способом протягивали к ним кабель. Раньше использовали только солнечные батареи. Солнца по минимуму, но как-то мы здесь выжили. К колодцу бегали по десять раз в день, чтобы поставить молоко, сметану, масло. А сейчас открыл холодильник, плюх туда, и хотя бы на это не напрягаться.

— А холодильник от чего работает, от солнечных батарей?

— Нет, теперь на участке у нас есть электричество. Нам же недалеко до последнего столба. Возле столба как раз последний участок в собственности. Это пятьсот рублей у государства. За пятьсот рублей они нам подвели туда электричество. А теперь добрый сосед, у которого пятнадцать киловатт — ему столько не надо — он с нами поделился пятью. А мы их еще раскидали на десять человек. Им теперь хотя бы на освещение хватает.

— Юридически как у вас здесь оформлено?

— У нас некоммерческое партнерство, все в долевой собственности. Человека можно исключить за невыполнение чего-нибудь, и тогда его участок возвращается в партнерство, а не перепродается кому попало. А он получает компенсацию согласно вступительному взносу. У нас есть люди, которые по-честному не смогли переехать и сказали, что будут выходить из партнерства. Их немного — раз, два, три. Тех, которые не обустраивают поместье, тоже пока человек десять. Но это не так много. Когда нас уже шестьдесят, то не важно, что какой-то Володя не приезжает. Нам и так достаточно компании. Тут бы еще успеть свои праздники, творческие посиделки. У нас тут и женский клуб, и мужской клуб здоровья, и детский сад, все что хочешь...

— Что у вас с детским образованием?

— Кто-то в деревенской школе учится. У нас там сорок детишек приписано. И своя тоже школа есть. Ребятишек двенадцать там. В основном упор на творческое образование. Можно быть никуда не приписанным, а потом пойти и сразу сдать экзамен за девятый класс.

— А взрослые дети, лет шестнадцати-семнадцати уже, продолжают здесь жить или сваливают?

— Ну, такой взрослый здесь у нас один, Федя. Он земляной человек, строит дом, работы у него вагон здесь. Ему неинтересно уезжать куда-то и учиться. Остальные помладше. Вот мой Ванька, например. Девятый класс, колледж. Поступил уже в Королев на конструктора-техника по производству летательных комических аппаратов. Будет жить в общежитии. Есть еще Сашка, возраста Ивана, тот на компьютерные технологии хочет. Кстати, Сашка вообще не ходил ни в какие школы. Сам учил, что ему интересно. Пришел в девятый класс, сдал, и нормально, средний балл у него 4,2. Ванька упирался, у него 4,7. Практически в любой колледж может поступить. Всего четыре четверки, остальные пятерки.

— Какие праздники вы отмечаете?

— Связанные с солнцем. Зимой — Коляду, летом — Купалу. Орггруппа пишет нам либо что нужно подготовить к празднику, либо что уже приглашает на праздник. Одна часть праздника здесь — хороводы, другая часть — на реке. Василиса у меня каждый год ждет, когда же будут колесо в воду кидать и плотики пускать. 23 июля — день земли, а 22 сентября — осеннее равноденствие, праздник урожая. Расставляем большой стол, накрываем, плоды-ягоды, много всяких вкусняшек. За этим же столом летом проводим мастер-классы на веранде. А зимой... как раз есть семья на улице Счастливой. Они построила большой дом шесть на девять, утром там детский садик, а по вечерам собираемся, проводим мастер-классы, посиделки по обмену опытом, а то соберемся на женский понедельник, танцуем-рисуем, обсуждаем разные темы. Весь прошлый год женская йога была.

— Общее собрание как часто проходит?

— Раз в месяц.

— А инициативные группы работают постоянно?

— В то время, когда им нужно. Когда праздник, они, например, его готовят. Или у нас есть инициативная группа по здоровью, которая следит за своевременной вакцинацией животных и пишет, почему это надо или «старайтесь не собираться, по поселению пошел ротовирус». Школьная группа разные занятия проводит. Сейчас я в декрете, а еще когда могла, проводила погружение в живопись. Дети картины рисовали. Один из папочек недавно проводил сплав на байдарках, другой проводит детский футбольный лагерь. Кто-то интересные уроки придумывает — виртуальные путешествия по странам, или математика и русский, но не по программе. Методом погружения начальную математику можно пройти за неделю.

— Если ваш сын, отучившись в Королеве, не захочет сюда возвращаться, это нормально?

— Конечно, мы же приехали сюда, получив два образования. Америка, поездки, работа. У меня иняз и экономика, финансовый кредит. Я работала помощником финансового директора в «Акадо». Я в Москву и приехала, потому что у меня участок был в Тульской области. Мы встретились с Виталиком, потому что он поехал в поселении каком-то участки смотреть, и я тоже, и мы случайно попали в одну поездку. А потом он меня привез сюда. Мы тогда еще не думали, что жить будем вместе. А тут так волшебно. Сосенки стояли такие маленькие, с наш рост, и все было усыпано маслятами, как ковром. Ах, счастье какое! Очень мне понравились ребята здесь. Потом Виталик мне сделал предложение. Я говорю: «У нас там уже участок есть». А он: «Мне там не нравится, давай лучше сюда». Мы были шестой парой, которая вступила в поселение. Первые еще только фундамент строили. Это был 2006 год. А сейчас уже сто двадцать взрослых и сто тридцать детей. Когда на праздник собираемся, столов уже не хватает.

А вот если сын захочет завести семью или подумает, где хочет, чтобы у него дети завелись, он, наверное, вспомнит, где сам рос и что любил, какие ценности у него были тогда, и, может, приедет. А может, в другом месте осядет. В этом отношении у нас нет фанатиков. Старших детей мы привезли из города, и для них он еще имеет привлекательность, но для младших этот уклад более вкусный. Моя Василиса, когда приезжает в город, разве что: «Мам, мне бы ванну». Я: «Василиса, сейчас будет лето, речка, купайся там, сколько влезет. И вообще баня лучше. Из сугроба в баню, из бани в сугроб. В ванной бы ты смогла так?». Душ у нас и так есть с нагревателем воды, совсем как городской. Воды только надо принести.

У ребенка есть энергетическая связь со своим поместьем. Плаценту под деревья родовые закапываем. Младший сын Радомир здесь родился десять лет назад. Сам к своему дереву ходит, с ним общается. У него есть родовой дуб, перед ним ягоды, он приходит, ягоды поест, там слива растет, поменьше кустарники. В этом году расчистку проводили, он дуб камушками обложил. Песком цветочки присыпал вокруг. Он его ходит обустраивать. Виталькина здесь плацента не закопана, но у него тоже есть свое дерево, кедр. Приходит к нему, садится, общается. Деревья, в отличие от всего остального, накапливают энергию. Если вдруг заболеешь, можно пойти к кедру. Если что-то вдруг беспокоит, можно пойти к своему дереву. У меня тоже есть свое дерево.

— Как вообще знакомятся?

— На слетах половинок. У нас в поселении не проводятся, а в других поселениях проводятся. У них есть традиция, ежегодный слет половинок. В рассылках дается, где в каком поселении будет такой праздник. Искать пару в той среде, где есть общие взгляды и интересы, гораздо проще. Я когда в офисе работала, про это бы даже заикаться не стала. Есть общий ресурс «Кедровка», там списком идут будущие мероприятия — слеты, фестивали. В ближайшее время будет Здравфест — крупнейший фестиваль, там и анастасиевцы участвуют, и «Доброздравие» из Москвы, они по части сыроедения и вегетарианства.

— А как чиновники относятся к поселенцам?

— Дружим. В школе есть разные комиссии. К нам приезжали. И с местной администрацией мы общаемся. Земля у нас в собственности, все юридически грамотно. Мы, конечно, здесь не зарегистрированы, прописки нету, но в России не везде можно прописаться. У нас в Сенях есть дом для прописки. Тут я как-то иностранцев зарегистрировала. А по иностранным гражданам стали шерстить, «резиновые» адреса и все такое. Участковый мне позвонил: «К вам приехали восемь иностранных граждан?» — «Да, конечно, это волонтеры» — «Понимаю, понимаю, мне просто надо для отчета. Не могли бы вы привезти их в администрацию, мы бы сфотографировали, что они тут находятся, и поставили бы галочку». Собрались, сели в машину и приехали. Объяснялся, расшаркивался: «Я понимаю, что это иностранцы из Финляндии, Испании, а не таджики».

— А они тоже анастасиевцы?

— Не знаю насчет анастасиевских идей, но Дашка послала их собирать веники. В рамках обмена опытом.

— У вас тут есть запреты насчет еды?

— Правил насчет еды нету. Но сам по себе здоровый образ жизни подразумевает вегетарианство. То есть сюда приезжают те, кто еще в городе отказался от мяса. Едим сухофрукты, овощи, фрукты. Сейчас летом больше своего, а зимой крупы. Супы, каши. Хлеб печем сами.

— То есть вообще никакого фанатизма нет?

— Нет никакого. Даже про книги нет. Есть те, кто не все прочитал. Или, скажем, муж прочитал, жена сказала: «Муж прочитал, там то-то, то-то». Просто прочитать книгу важно для самого человека, чтобы понимать, близко это ему или нет. В основном, все сказано в первой книге. Воспитание детей — ключевой момент. Все здесь хотят, чтобы поколения следующие были лучше, чем предыдущие.

— Национальный момент есть? Чтобы не приняли бурята, калмыка или татарина?

— Национального нет. Но к нам они не приходили ни разу. Просто у татар, например, свои родовые поместья есть. В Башкирии очень много поселений.

— А если какой-нибудь иностранец прочитает переведенную книгу и окажется, например, чернокожим или китайцем, его могут принять теоретически?

— Теоретически-то могут. Может, он жену русскую найдет. Вы к чему это спрашиваете? Расисты ли тут? Я не расистка. А всех остальных нужно спрашивать. Тут сто с лишним человек по списку.

— Сколько всего поселений в России, около трехсот?

— Да. Уже больше даже. На юге много, некоторые там быстро растут. Туда первые семьи заезжали предприниматели, то есть люди предприимчивые, а у нас тут все больше люди духовные.

— А почему все-таки не просто поселение, а экопоселение?

— Экологический образ жизни — это бережное отношение к растениям, животным, окружающей среде. Вы зайдите в обычную деревню.

— Тут рядом есть кришнаитская молочная ферма. Я так понял, эти кришнаиты тоже здесь изначально жили?

— Макс вроде здесь так и живет. Сына я его часто вижу, он с моим тусуется. Он вначале был поселенцем, а потом стал кришнаитом. Что с ним делать-то.

— Здесь остался жить и его не выгнали?

— Нет, не выгнали. А что его выгонять, он нам не мешает.

— Вы еще говорили, мусульманин есть, он тоже здесь стал мусульманином?

— Нет, он всегда был.

— А почему он был мусульманином?

— Потому что он татарин.

— Вы же говорили, нет татар.

— Я к тому, что из Казани нет, а он из Москвы приехал. Я не знала, что он мусульманин. Валерка да Валерка. А потом оказалось, он намазы делает.

— А как же намазы сочетаются с анастасиевским учением?

— Идея родового поместья не зависит от религии, может и китаец себе родовое поместье создавать. Любой человек может обустраивать свой участок земли.

Беседовал Ильяс Фалькаев

Текст подготовлен для журнала "Автоном"